Читать книгу - "Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин"

поставляем. Если всех друзей пересчитать, пальцев на руках и ногах не хватит. И всем помогаем за здорово живешь. А сами ноги протягиваем. Санный поезд на Кедровую организовать не можем.

— Я что-то тебя не пойму, — сказал Еланцев. — Мы с тобой, что ли, поставляем?

— Все ты понимаешь, — Остудин посмотрел ему в глаза. — Нам с тобой надо лететь к Батурину и доказывать свою правоту. Попытаться выколотить все, что положено. Так, как мы работаем, дальше работать нельзя.

— Из Батурина много не выколотишь, — покачал головой Еланцев. — На него где сядешь, там и упадешь.

— А мы попытаемся. Я ведь человек новый, а на новенького и крупная рыба клюет. Давай-ка еще раз определим наши потребности... А ты к завтрашнему дню проверь свои геологические обоснования. Без них нам не выйти на новые площади. Каждая скважина стоит немалых денег.

Остудин попросил все службы составить заявки на новый полевой сезон, исходя из максимальных задач. Он хорошо знал, что свободных буровых станков, труб, тракторов и всего остального, необходимого для нормального бурения, в объединении не было. Но он понимал также, что стране нужна нефть. Вся валюта поступает в государство только от ее продажи. Экспедиция может найти ее. Пусть Батурин обращается в министерство, просит. Может быть, и выделят что-то дополнительно. У министерства должны быть резервы.

Но не только плохое оснащение экспедиции мучило Остудина. Остро не хватало хороших специалистов — буровиков, дизелистов, транспортников. Их можно было бы пригласить с Большой земли, но для этого необходимо жилье. Хорошего специалиста в балок или вагончик не поселишь. Человек неделю на вахте, неделю — дома. Для того чтобы вновь приезжающие могли удобно разместиться, надо до осени построить по меньшей мере два десятка одноквартирных домов. Своими силами экспедиция способна возвести дома три-четыре... Выход, то ли реальный, то ли случайно пришедший в голову, предложил Краснов:

— Будешь в области, зайди к секретарю обкома комсомола, поговори насчет студенческого стройотряда. Поплачься в жилетку. Нарисуй перспективы Кедровой площади... Одним словом, зайди.

Чем дольше думал Остудин над этим советом, тем больше приходил к выводу, что он не так уж плох. Действительно, перспективы Кедровой не вызывают сомнений и в области об этом наверняка знают. А комсомол — он всегда на подхвате. Если на Кедровой будет найдена хорошая нефть, появится лишний повод вылезти на большую трибуну и заявить: «И мы пахали».

Остудин записал в блокнот все свои завтрашние походы по областным конторам, вызвал Машеньку и продиктовал ей приказ о том, что свои обязанности на время отъезда он возлагает на заместителя по общим вопросам Константина Павловича Кузьмина. Когда Машенька вышла, Остудин сам набрал номер его телефона:

— Константин Павлович, зайдите.

Положил трубку и поймал себя на мысли, что с Кузьминым должен был бы познакомиться поближе. Еланцев — заместитель по геологии. С ним знаком хорошо. А вот с руководителем, отвечающим за ежедневную жизнь поселка, оплошал.

Внешне Кузьмин производил впечатление не очень приятное. Кузьмину — за пятьдесят, что для северянина, в общем-то, много. Больше толстоват, нежели полон. Широкие круглые плечи, короткая шея, пухлые, слегка свисающие щеки придавали Константину Павловичу бульдожий вид. Зачесанные назад гладкие волосы открывали глубокие залысины.

Кузьмин зашел в кабинет вольно, не спросив разрешения, сел напротив Остудина. По всему было видно, что этому человеку приходилось бывать здесь часто и с хозяином кабинета он был на короткой ноге.

— Вам часто приходилось замещать Барсова? — спросил Остудин.

— Поначалу да, — помедлив минуту, ответил Кузьмин. — А последний год обязанности начальника чаще исполнял Еланцев. Барсов считал более полезным руководить экспедицией именно из кабинета. Здесь вся связь, в любой момент можно выяснить обстановку и принять решение.

— Это ваше предположение или точка зрения самого Барсова?

— Как вам сказать? — пожал плечами Кузьмин. — Об этом ведь прямо не спросишь, так что, пожалуй, из моих личных наблюдений.

— Извините за дотошность, — не отставал Остудин, — вы говорили, что работаете непосредственно в экспедиции четыре года. А в здешних местах — пятнадцать. До этого были начальником геофизической партии. Так?

Кузьмин кивнул.

— А почему ушли из геофизики? — спросил Остудин, для которого стало ясно, почему Кузьмина не назначили начальником нефтеразведочной экспедиции. Оказывается, он не геолог, а геофизик.

— Я не только ушел, мы всей семьей уехали на юг. У жены гипертония, врачи посоветовали сменить климат. Но на юге, как ни странно, она почувствовала себя еще хуже. Таким вот образом я и стал дважды северянином.

— Почему же не вернулись в геофизику?

— Потому что не нашлось места, — откровенно ответил Кузьмин. — На рядовую работу, сами понимаете, идти не хотелось, а руководители не требовались, свято место пусто не бывает.

Остудин подумал: случись с ним такое, он, скорее всего, поступил бы так же. Тот, кто чувствует силу, рубит дерево по себе.

— И все-таки: нынешнего места вы добились или вас сюда послали?

— Ни то, ни другое. Просто Николай Александрович мой хороший знакомый, проводил отпуск на юге. Там случайно встретились. Я ему рассказал свою одиссею, а он мне предложил пойти замом. Я согласился.

— А как себя чувствует сейчас жена? — спросил Остудин. — Работает?

— Куда ей работать? — добродушно махнул рукой Кузьмин. — По дому передвигается самостоятельно — и за то Богу спасибо. Сейчас у нас единственный свет в окошке — сын Саша. Заканчивает школу. Армией бредит.

Остудин подумал о единственном сыне Кузьминых, вспомнил родную Оленьку и покачал головой:

— У меня тоже единственный свет в окошке — дочка.

— Сколько ей? — спросил Кузьмин.

— Пять... Я вот почему вас пригласил. Мы с Еланцевым улетаем в объединение. Так что все заботы — на вас. Проследите, пожалуйста, за отправкой грузов на Моховую и Кедровую. Если что, немедленно сообщайте радиограммой в объединение. Впрочем, это уже лишнее я говорю. Уверен, что вам приходилось действовать даже в чрезвычайных обстоятельствах.

— Во всяких приходилось, — неопределенно сказал Кузьмин, который еще не совсем отдалился от неожиданной темы.

Кузьмин ушел. Некоторое время Остудин сидел, откинувшись на спинку кресла, и думал о семье. Меньше месяца, как он уехал из Поволжья, а уже соскучился. И по жене соскучился, и по дочери. Чтобы понять это, ему понадобилось чужое сопереживание. «Надо написать письмо, узнать, как они там?» — подумал он. И тут же возникла обида: неужели Нина не понимает,