Читать книгу - "Илиада - Гомер"

Должен он мне уступить! Я и царственной властию выше,

Я и годов старшинством перед ним справедливо горжуся».

Нестор, наездник геренский, на это ответил Атриду:

«Сын многославный Атрея, владыка мужей Агамемнон!

Очень твои не ничтожны дары Ахиллесу владыке.

Что же, давайте послов изберем! Пусть, как можно скорее

В ставку отправятся эти послы к Ахиллесу Пелиду.

Или — я выберу сам их! Они же пускай согласятся!

Наше посольство возглавит любимый бессмертными Феникс,

Следом великий Аякс с Одиссеем пойдет богоравным,

Сопровождать же их вестники будут, Одий с Еврибатом.

На руки дайте воды и помолимся Зевсу Крониду

В благоговейном молчаньи, чтоб нас пожалел он, великий».

Так говорил он, И слово, приятное всем, произнес он.

Вестники на руки им немедленно полили воду,

Юноши, сладким напитком кратеры наполнив до края,

В кубки разлили его и гостям разнесли. Возлиянье

Все совершили и выпили, сколько душа пожелала;

Встали и вышли из ставки владыки народов Атрида.

Многое Нестор, наездник геренский, вослед говорил им,

Каждому глазом мигал и усерднее всех — Одиссею,

Чтоб постарались они убедить Ахиллеса героя.

Мужи пошли по песку вдоль немолчно шумящего моря,

Жарко моляся, чтоб землю колеблющий Земледержатель

Дал им легко убедить Эакида великое сердце.

В стан мирмидонцев, к судам их, пришедши, нашли Ахиллеса

Сердце свое услаждавшим игрою на форминге звонкой,

Очень красивой на вид, с перемычкой серебряной сверху.

Взял он в добыче ее, Гетионов разрушивши город.

Ею он дух услаждал, воспевая деянья героев.

Против Пелида сидел один лишь Патрокл, дожидаясь

В полном молчаньи, когда свою песню он петь перестанет.[52]

В ставку вошли посланцы во главе с Одиссеем владыкой,

Остановились пред ним. Ахиллес поднялся в изумленьи,

С формингой звонкой в руках, покинувши стул, где сидел он.

С места встал и Патрокл, как только увидел вошедших.

К ним обратившись с приветом, сказал Ахиллес быстроногий:

«Радуйтесь! Вы не друзьями ль пришли? Иль уж очень я нужен?

Хоть на ахейцев сердит я, но всех вы из них мне милее».

Светлый так произнес Ахиллес и дальше повел их.

В креслах, коврами покрытых пурпурными, их рассадил он

И обратился тотчас же к стоявшему близко Патроклу:

«Ну-ка, Менетиев сын, приготовь кратер нам побольше,

Смесь в нем покрепче заправь и поставь перед каждым по кубку.

Самые милые мужи жилище мое посетили!»

Так говорил он. Патрокл дорогого послушался друга.

Доску большую Пелид пододвинул к горевшему свету,

Выложил на доску спины от жирной козы и барашка,

Также хребет и от туши боровьей, лоснящийся салом.

Автомедонт их держал, рассекал Ахиллес богоравный,

И разделял на куски, и на вертел нанизывал мясо.

Жаркий огонь между тем разжигал Менетид благородный.

После того как дрова догорели и пламя погасло,

Уголь разгреб он и вертел, его утвердив на подпорках,

С мясом над жаром поставил, божественной солью посыпав.

После того, как куски он обжарил и бросил на стол их,

Хлеба достал Менетид и в красивых корзинах расставил

По столу; мясо же сам Ахиллес разделил меж гостями.

Кончивши, сел на другой стороне у стены своей ставки

Против царя Одиссея. А сделать богам приношенье

Другу Патроклу велел. И в пламя тот бросил начатки.

Руки тогда протянули к поставленным кушаньям гости.

После того как питьем и едой утолили желанье,

Фениксу тайно Аякс подмигнул. Одиссей это видел,

Кубок наполнил вином и приветствовал так Ахиллеса:

«Радуйся, друг Ахиллес! В дружелюбных пирах недостатка

Мы не находим ни в ставке владыки Атреева сына,

Ни у тебя здесь. Довольно всего к услаждению сердца

В пире твоем. Но сейчас нам совсем не до радостных пиршеств.

Глядя, Зевса питомец, на страшные бедствия наши,

В трепете мы и сомненьи, спасем ли иль жалко погубим

Наши суда, если ты, Ахиллес, не оденешься в силу.

Близко совсем от судов и стены на ночлег улеглися

Гордых троянцев сыны и союзники славные Трои.

Много огней разжигают по стану и хвалятся громко,

Что не сдержать их ничем, что на наши суда они грянут.

Зевс же Кронион, счастливые знаменья им подавая,

Молнии мечет. А Гектор, кичась своей силой великой,

Страшно свирепствует, в Зевсе уверенный. Ярости полный,

Он за ничто и людей, и бессмертных богов почитает.

Молится лишь о скорейшем приходе божественной Эос.

У кораблей он грозится срубить на кормах украшенья,

Пламенем бурным пожечь корабли и самих нас, ахейцев,

Всех пред судами избить, суетящихся в дыме пожарном.

Страшно боюсь я душой, чтобы этих угроз его боги

Не привели в исполненье и нам бы судьба не судила

Под Илионом погибнуть, далеко от родины милой.

Встань же, Пелид, если хочешь жестоко теснимых ахейцев,

Хоть бы и поздно, избавить от ярости воинств троянских.

После ведь сам же ты будешь жалеть. Но когда совершится

Зло, то исправить его нелегко. Подумай-ка лучше,

Как заране погибельный день отвратить от данайцев.

Не наставлял ли тебя, дорогой мой, Пелей, твой родитель,

В день, как из Фтии тебя отправлял к Агамемнону старец:

«Сын мой, Афина и Гера дадут тебе силу и храбрость,

Если того пожелают; а ты горделивейший дух свой

В сердце обуздывай; благожелателен будь к человеку.

Распри злотворной беги, и будут еще тебя больше

Все почитать аргивяне, — и старые, и молодые».

Так наставлял тебя старец. Но все ты забыл. Хоть теперь-то

Сердце смягчи, прекрати душевредный свой гнев. Агамемнон

Много достойных даров тебе даст, чтобы гнев свой забыл ты.

Если послушать захочешь, тебе я сейчас перечислю,

Что собирается в ставке своей тебе дать Агамемнон:

Золота двадцать талантов и двадцать лоханей блестящих,

Семь на огне не бывших треножников новых, двенадцать

Победоносных коней, получивших награды на гонках.

Не был бы тот бедняком, не нуждался нимало бы в ценном