Читать книгу - "Такая вот любовь - Синтия Ньюберри Мартин"

Люси посмотрела на Анджелину.

– Я патронажная сестра, Люси!

Люси отвернулась к улице, Анджелина села на большой ржавый бак из-под краски. Пока Люси смотрела на дорогу, Анджелина наблюдала за воронами. Без свитера ей стало холодно. На Люси был короткий серый свитер, но он едва прикрывал объемистое тело пациентки. Анджелина снова перевела взгляд на ворон. Те расселись по обе стороны двери.

Люси похлопала себя по груди, полезла в карман и вытащила маленькую коробочку «Хот тамалес» [10]. Высыпала себе в ладонь пригоршню драже и, не сводя глаз с дороги, передала коробочку Анджелине над разделявшей их небольшой бетонной плитой. Та взяла коробочку и тоже отсыпала себе горсть красных конфет, после чего вернула ее владелице. Делая это, Анджелина вдруг заметила в Люси нечто напомнившее ей Надин. Люси будто искрилась или сияла. Вид у нее был довольный.

Белые облака в лазурно-голубом небе плыли чуть свободнее, чем обычно, словно некто незримый отпускал их на волю.

Через некоторое время Анджелина встала.

– Люси, у нас там бардак.

– Знаю, – откликнулась Люси.

– А еще внутри остались моя сумочка и ключи, так что мне необходимо туда вернуться. Ваша жизнь тоже там, внутри, так что и вы должны последовать моему примеру.

Люси посмотрела на нее, приоткрыв рот. Анджелина представила, как она произносит: «К черту все это, давайте просто свалим отсюда».

– Чем дольше мы ждем, – продолжала Анджелина, – тем дальше расползутся опарыши. И с чем тогда нам придется иметь дело?

– Кажется, справа в шкафу есть несколько уолмартовских пакетов.

Анджелина протянула пациентке руку, та ухватилась за нее, поднялась. Анджелина отступила, пропуская Люси вперед.

Внутри они держались вплотную к наружной стене и друг к другу. Люси открыла шкаф в прихожей и передала Анджелине два больших серо-голубых уолмартовских пакета, набитые другими пакетами.

– Есть у вас какие‑нибудь тряпки? Или перчатки? – осведомилась Анджелина, стараясь не дышать через нос.

Люси осмотрелась и помотала головой.

– Ладно, первое, что нужно сделать, – это убрать отсюда весь хлам. – И Анджелина, словно они были детьми, вытаскивающими наряды из старого сундука с барахлом, постановила: – Я возьму эти три огромных пакета и вложу один в другой. А вы берите два пакета поменьше и наденьте их на руки, как перчатки.

Люси взяла пакеты и начала оборачивать ими руки.

– Что мы сделаем с белкой, – спросила Анджелина, – когда положим ее в пакет?

– У магазина «Севен-элевен» есть мусорный бак. – Люси кивком указала влево.

– Тогда вы могли бы отнести ее туда.

– А вы могли бы отвезти ее туда.

– Люси, я не повезу дохлую белку в своей машине.

– Думаете, мне стоит тащиться так далеко?

– Вы должны проходить такое расстояние ежедневно, – возразила Анджелина, надевая на каждую руку по пакету. – Мы говорили об этом в прошлый раз, перед тем как я ушла.

– Однако я этого не делаю.

Анджелина вздохнула.

– Я стану ловить опарышей, – сказала Люси. – Это будет мой вклад в дело.

– Давайте постараемся не думать об этом. Вдвоем мы возьмем белку и положим ее в пакет. Я завяжу его и отправлюсь к мусорному баку.

Люси в знак готовности подняла руки в «перчатках» из уолмартовских пакетов.

Анджелина помимо воли тоже подняла руки.

А затем, держа руки в пакетах, как пистолеты, женщины вошли из прихожей в комнату. Анджелина лелеяла некоторую надежду, что дохлой белки там уже не окажется. Но белка никуда не делась. И мухи тоже.

Голубые руки в пластиковой обертке потянулись к трупику и взялись за него, но подняли только маленький кусочек белки. Анджелину снова затошнило. Женщины без слов опять протянули руки к белке. «Смотри на мятый пакет. Смотри на буквы в слове „Уолмарт“». Анджелине и Люси удалось кусок за куском переложить белку и бóльшую часть студенистых опарышей и навозных мух в здоровенный пакет. Анджелина перекрутила его ручки и завязала их узлом.

Прежде чем закрыть дверь, она оглянулась на свою пациентку, в одной руке державшую открытый пакет, а в другой – вилку.

Глава 15

На смену ясному лазурному дню пришел пасмурный вечер; морось легко проникала на веранду сквозь защитную сетку. Появившиеся под конец яркие, трепещущие красно-золотые отблески, казалось, меркли на сером фоне, и это напомнило Анджелине, с каким нетерпением она ждала, когда деревья стряхнут с себя увядшую листву. Она наполовину застегнула молнию на старой Уилловой куртке, накинутой поверх чистой футболки и пижамных штанов, которые надела после ванны, и положила ладонь на мягкую, потрепанную серую материю рукава.

Проигнорировав двухчасовой лимит, Анджелина пробыла у Люси почти четыре часа, а приехав домой, тотчас схватила пакет для мусора и устремилась в душ. Дохлая белка ее не тревожила; с ней они легко разделались. Беспокойство вызывали опарыши. Какой‑нибудь маленький мерзкий червяк мог прицепиться к ее одежде. Или забраться в волосы.

И белая футболка, и черные тренировочные штаны, и спортивный топ, и нижнее белье отправились в мусорный пакет: Анджелина затянула завязки, завязала их узлом, затем выдавила из пакета воздух и, перекрутив горловину, свернула здоровенный узел. А тело отправилось в душ. Анджелина тщательно отскребла кожу, опустошив бутылку с эвкалиптовым гелем для тела. Трижды вымыла голову. И под конец погрузилась в ванну.

Анджелине было восемь или девять лет, когда она осознала, что ее мать никогда не выходит из дома, и примерно в то же время в гараже появилась птица. Однако с зонтами, раскрывавшимися статуей Свободы, мостом Золотые Ворота, Великими озерами, мир Анджелины становился больше, тогда как мир ее матери продолжал съеживаться. Сначала та свободно расхаживала по всему дому, потом – только по кухне, прихожей, своей спальне и ванной. К той поре, как Анджелина уехала в колледж, мать похудела, ссохлась и больше не выходила из спальни. Однажды позвонил отец и сообщил, что мама перебралась в ванную комнату и спит в ванне. Анджелина закричала, чтобы отец что‑нибудь предпринял, кого‑нибудь вызвал. А он разрыдался. Потом заплакала и она. Отец боялся, что, если он силой втолкнет жену в машину скорой помощи, та разобьется вдребезги. Так что инсульт случился у нее прямо там, в ванне.

Наутро после похорон матери Анджелина спустила более двух сотен долларов на ароматические масла и душистую пену для ванн. Купила толстые белые полотенца. И в течение нескольких недель заставляла себя ежедневно принимать ванну. Когда она лежала в ванне, смерть матери лишь изредка вставала в ее памяти. Девушка внушала себе, что ее мать была душевнобольной. А она – нет.

Вышел Уилл и остановился у защитной сетки, прочно утвердившись