Читать книгу - "Призрачные воины - Лючия Сен-Клер Робсон"

— Я забочусь о благосостоянии индейцев. Даже выписал из Санта-Фе учителя.

— Навахо нужны лекарства, а не буквари.

— Индейцы подцепили оспу от солдат, с которыми спутались их женщины.

— Какая теперь уже разница? Люди мрут сотнями, в том числе и невинные дети.

— Я уже обо всем позаботился.

Глаза доктора Стека загорелись надеждой. Может, по инициативе Карлтона прибывший караван привез вакцину?

— И каким же образом?

— Приказал бросать трупы умерших в реку.

— Но ниже по течению стоят лагерем апачи!

— Раньше надо было думать и скот не воровать!

— Мескалеро — самые тихие из всех апачей. Они находились на грани голода. Весь скот, что им удавалось добыть, они забивали и съедали. — Лицо Стека покраснело от гнева. Доктор явно был готов сорваться. — Даже будь на месте индейцев спартанцы, и они не выстояли бы против бесконечного потока золотоискателей. Из-за появления белого человека им пришлось отказаться от освященных веками традиционных способов добычи средств к существованию.

— Вам прекрасно известно, что у них лишь один освященный веками способ добывать средства к существованию: воровство. «Укравший должен заплатить; а если нечем, то пусть продадут его для уплаты за украденное им». Исход, глава двадцать вторая, стих третий.

Кит выгнул бровь и посмотрел на Рафи. Они оба знали о темных делишках, которые Карлтон обстряпывал с людьми вроде Джозефа Уокера. Может, их и нельзя было назвать воровством в прямом смысле слова, но и честного в них было мало. Генерала ни разу не поймали за руку, и все же он не пользовался особой любовью даже среди тех, кто поддерживал его политику.

Карлтон повернулся к Рафи и Киту.

— Быстрее разгружайте то, что привезли, — бросил он, направляясь к двери. — Доктор Стек поедет с вами обратно в Санта-Фе.

* * *

Отряду не требовалось искать широкую расселину, чтобы похоронить Тощего: ему хватило места и в узкой. Кайтеннай, Мухи-в-Похлебке, Большеухий, Чато и другие члены отряда завернули тело в одеяло, а потом опустили его вместе с оружием и вещами, принадлежавшими покойному, в щель, расколовшую базальтовую плиту.

Воины не ожидали, что хозяин ранчо и его пастухи станут столь отчаянно сражаться за своих лошадей. Пуля проделала аккуратную дырочку во лбу Тощего, войдя чуть повыше носа. Выходное отверстие на затылке было куда менее аккуратным.

Кайтеннай известил о случившемся жен Тощего. Дым от его горящего жилища и вещей накрыл лагерь пеленой. Скорбный плач не стихал еще много дней. Викторио нередко обращался к Тощему за советом, а теперь тот погиб. К тому же Викторио не мог поговорить и с Красными Рукавами о тех бедах, что терзали их племена: старый вождь с отрядом воинов отправился в Пинос-Альтос два с половиной года назад, и с тех пор о нем не было ни слуху ни духу. В отсутствие отца племя возглавил его сын Мангас — лучшей кандидатуры просто не нашлось.

Мангас отличался добродушием и силой, но ему недоставало решительности и хитроумия Красных Рукавов. Мангас нередко приходил к костру Викторио и размышлял вслух о том, куда мог пропасть его отец. Много из членов его племени — голодные, замерзшие, впавшие в уныние — перебрались к родственникам в деревни Викторио и Локо.

Окружающий мир всегда таил опасности для апачей, но даже старики не могли припомнить столь тяжких времен. Отряд бледнолицых напал на деревню Локо, когда ее обитатели спали. Убили в основном женщин и детей, сняв с них скальпы. Налетчики также выбили у своих жертв зубы и отрезали части тел. Мексиканские торговцы из Аламосы говорили, что бледнолицые даже деньги за скальпы не получают и снимают их просто так, на память.

Да, племя Теплых Ключей, в отличие от других апачей, могло положиться на Лозен, которая чуяла приближение врагов, но люди все равно ощущали себя загнанными зверями. О больших кострах и увлекательных байках под открытым небом пришлось забыть. Лишь около двадцати индейцев сидело сейчас у небольшого костерка, разведенного в пещере. Лозен с трехлетним Уа-син-тоном на коленях расположилась между Бабушкой и Дочкой. Он слушала беседу мужчин, смежив веки и опершись подбородком на макушку малыша.

Их всех позвал Вызывающий Смех. Он знал, что веселье лучше всего прогоняет голод. Сегодня он надел свой любимый головной убор из шкуры скунса. Хвост ниспадал мужчине на плечи, а голова зверька чуть прикрывала лоб. На месте глаз Одинокая приделала к морде скунса два черных зернышка. Иногда Вызывающий Смех начинал говорить, едва шевеля губами, и ему удалось убедить детишек помладше, будто шкура скунса у него на голове умеет разговаривать.

— Бежал как-то своей дорогой Койот, — начал он рассказ со знакомых всем слов, и дети тут же навострили уши: байки о приключениях пройдохи Койота всегда вызывали у них смех. — И увидел вдруг высокую сухую сосну, вздымавшуюся под самое небо. На стволе сидела жирная Ящерица. Посмотрел Койот на Ящерицу и говорит: «Ух, какая ты аппетитная! А ну слезай живее, я тебя съем!» А Ящерица ему в ответ: «Погоди, дружище. Разве ты не видишь, что на нас вот-вот рухнет небо, а я держу эту сосну, которая его подпирает». — «Врешь ты все», — возмутился Койот, но, как ни прыгал, все равно не мог достать Ящерицу. «Да ты сам посмотри ввысь, и увидишь, что я говорю правду», — сказала ему Ящерица. Койот задрал голову и уставился на верхушку сосны, которая раскачивалась от ветра. В небе над деревом плыли облака, и у Койота закружилась голова. Ему показалось, что небо и впрямь вот-вот рухнет вниз. «Силы скоро оставят меня, и я более не смогу удерживать дерево, — посетовала Ящерица. — Подержи-ка его вместо меня, а я пока сбегаю за своими детьми, они нам помогут». Койот ухватился за сосну и сжал ее изо всех сил. Ящерица юркнула вниз и была такова. Койот простоял, вцепившись в дерево, всю ночь. За это время его припорошило снегом, а на носу выросли сосульки. К рассвету все тело у бедолаги так и ныло от усталости, и у него больше не было сил держать дерево. Койот отпустил сосну и стремглав кинулся к расселине в скалах, где и укрылся, ожидая, что небо вот-вот рухнет. Но этого, само собой, не случилось, и тогда Койот понял, что Ящерица его обманула. «Ах ты бестолочь! — принялся он костерить сам себя. — Когда же ты научишься уму-разуму?» Вздохнул он и побежал прочь, голодный, злой и замерзший. — Вызывающий Смех выдержал паузу и добавил: — На самом деле в этой истории шла речь о фруктах, цветах и прочих прекрасных вещах.