Читать книгу - "Песня жаворонка - Уилла Кэсер"

Тея вгляделась туда, куда уходили стальные рельсы в дрожащем свете фонаря у них за спиной.

— Мне кажется, мы можем обвенчаться в Чикаго с тем же успехом, как и в любом другом месте, — выдавила она с некоторым смущением.

Фред вынул сумочку из ее нервной хватки и принялся покачивать ее на пальце.

— Ты же не слишком обожаешь этот город, правда ведь? Кроме того, как я уже говорил, моя семья поднимет шум. Они ужасно эмоциональны. Бесконечно всё обсуждают и спорят. Единственный для меня способ добиться чего-нибудь, все равно чего, — это сделать, как я считаю нужным, а потом уговорить их.

— Да, я понимаю. Меня не это беспокоит. Я не хочу выходить замуж за твою семью. Я уверена, ты бы не захотел жениться на моей. Но я не вижу, зачем нам уезжать так далеко.

— Когда мы доберемся до Уинслоу, осмотрись на товарных станциях, и ты наверняка увидишь несколько желтых вагонов с моей фамилией. Вот почему, моя дорогая. Когда твоя визитная карточка красуется на каждой пивной бутылке, нельзя ничего сделать тихо. Все попадает в газеты.

Взглянув на ее встревоженное лицо, он забеспокоился. Наклонился вперед на складном стуле, продолжая крутить сумочку Теи между коленями.

— Вот мое предложение, — сказал он через некоторое время. — Отвергни его, если оно тебе не нравится: предположим, мы поедем в Мексику наудачу. Ты никогда не видела ничего подобного Мехико — в любом случае скучно тебе не будет. Если ты передумаешь и не захочешь выходить за меня, то сможешь вернуться в Чикаго, а я сяду на пароход в Веракрусе и поеду в Нью-Йорк. Когда доберусь до Чикаго, ты уже будешь работать, и никто ничего не узнает. Ведь никто не запрещает нам одновременно путешествовать по Мексике, правда? Ты будешь путешествовать одна. Я просто буду говорить тебе, где лучше остановиться, и приезжать, чтобы развлекать тебя. Я не буду на тебя давить. Разве я когда-нибудь давил на тебя?

Он качнул сумочку в ее сторону и заглянул в лицо под полями шляпы.

— Нет, никогда, — пробормотала она.

Она думала: если бы он в самом деле, как он выражается, давил, ее положение сильно упростилось бы. Но он явно хотел, чтобы ответственность взяла на себя она.

— У тебя все время где-то на задворках сознания маячит твое собственное будущее, — начал Фред, — и у меня тоже. Я не собираюсь похищать тебя, как мог бы похитить другую девушку. Если ты захочешь бросить меня, я не смогу удержать тебя, даже если мы будем десять раз женаты. Я не хочу тебя уговаривать. Но я бы очень хотел затащить тебя в этот забавный старый город, где тебе все понравится, и дать себе шанс. Тогда, если ты решишь, что со мной лучше, чем без меня, я бы попытался ухватить тебя, пока ты не передумала. Ты ведь не сентиментальна.

Тея опустила вуаль на лицо.

— Думаю, немного сентиментальна. Насчет тебя, — тихо сказала она.

Ирония Фреда почему-то задела ее.

— Что у тебя на уме, Тея? — торопливо спросил он. — Не могу понять. Зачем ты вообще об этом думаешь, если не уверена? Почему ты сейчас здесь, со мной?

Ее лицо было полуотвернуто. Он подумал, что под вуалью оно выглядит старше и тверже — почти жестко.

— Разве нельзя делать что-то без кристально ясных причин? — медленно спросила она. — У меня нет никакого тайного плана. Теперь, когда я с тобой, я хочу быть с тобой, вот и все. Не смогу снова смириться с одиночеством. Я здесь сегодня, потому что хочу быть с тобой сегодня.

Она помолчала.

— Одно могу сказать: если бы я дала тебе слово, я бы сдержала его. И ты мог бы удержать меня, хотя, похоже, ты так не думаешь. Может, я и не сентиментальна, но и не слишком легкомысленна. Если бы я вот так сбежала с тобой, это не было бы забавой.

Оттенбург опустил глаза. Его губы нервно дрогнули.

— Тея Кронборг, ты хочешь сказать, что я тебе действительно небезразличен? — неуверенно спросил он.

— Наверное, да. Тут как и в любом другом деле. Оно захватывает тебя, и нужно довести его до конца, даже если боишься. Мне было страшно уезжать из Мунстоуна и страшно уходить от Харшаньи. Но нужно было идти вперед.

— А сейчас ты боишься? — медленно спросил Фред.

— Да, как никогда раньше. Но я не думаю, что смогу вернуться. Прошлое как-то закрывается за спиной. Лучше страдать по-новому, чем по-старому. Прежнее страдание подобно смерти или беспамятству. Нельзя снова втиснуть свою жизнь в прежнюю форму. Нет, назад пути нету.

Она встала и оперлась на заднее ограждение платформы, положив руку на медные перила. Фред подошел к ней. Она приподняла вуаль и повернула к нему сияющее лицо. Ее глаза были влажны, и на ресницах блестели слезы, но она улыбалась той редкой искренней улыбкой, которую он видел всего раз или два. Он посмотрел на ее сияющие глаза, приоткрытые губы, чуть приподнятый подбородок. Казалось, они окрашены рассветом, которого он не мог видеть. Он накрыл ее руку своей и сжал с ощутимой силой. Ресницы Теи дрогнули, губы смягчились, но глаза все еще были влажны.

— Если я поеду с тобой, ты всегда будешь таким, как там, на ранчо? — прошептала она.

Он сжал ее пальцы.

— Честное слово, буду! — пробормотал он.

— Это единственное обещание, которое я у тебя попрошу. А теперь уйди ненадолго и дай мне подумать. Возвращайся в обед, и я скажу тебе. Идет?

— Идет что угодно, Тея, если только ты позволишь мне присматривать за тобой. Остальной мир мне не так уж интересен. Ты глубоко запала мне в душу.

Фред отпустил ее руку и отвернулся. Оглянувшись с другого конца обзорного вагона, он увидел, что она стоит все там же, и любой бы догадался, что она размышляет о чем-то. В наклоне головы и плеч были серьезность и благородство. Фред постоял с минуту, глядя на нее. Когда он дошел до переднего вагона для курящих, то сел в конце, чтобы не видеть остальных пассажиров. Он надел дорожную кепку и устало опустился на сиденье, приблизив голову к окну. «В любом случае я принесу ей больше пользы, чем вреда, — твердил он себе. Он признавал, что это не единственный мотив, побуждающий его, но один из мотивов. — Ее карьера станет делом всей моей жизни. Больше всего на свете я хочу дать ей шанс. Она еще не прикоснулась