Читать книгу - "Песня жаворонка - Уилла Кэсер"

— Сейчас семь. Любое место на тропе могло размыть. Я даже не уверен, стоит ли отпускать тебя без фонаря.

Тея подошла к дверному проему и выглянула наружу:

— У нас нет другого выхода. Свитер и плащ уберегут меня от влаги, и заодно будет случай проверить, действительно ли эти ботинки водонепроницаемы. Они мне обошлись в недельное жалованье.

Она отступила в глубь пещеры:

— Темнеет с каждой минутой.

Оттенбург вытащил из кармана куртки фляжку с бренди:

— Хлебни-ка, прежде чем мы отправимся. Сможешь пить без воды?

Тея послушно поднесла фляжку к губам. Потом надела свитер, а Фред помог ей натянуть сверху неуклюжий плащ-дождевик. Застегнул его и поднял высокий воротник. Тея чувствовала, что его руки торопливы и неловки. Плащ был велик, и Фред снял галстук и подвязал им Тею поверх, как поясом. Пока она поудобнее укладывала волосы под непромокаемую шляпу, Фред стоял между ней и серым дверным проемом.

— Ты готов идти? — небрежно спросила она.

— Если ты готова, — спокойно произнес он, не двигаясь, лишь немного наклонив голову вперед.

Тея рассмеялась и положила руки ему на плечи.

— Ты умеешь со мной обращаться, не правда ли? — прошептала она.

Впервые она поцеловала его без сдержанности и смущения.

— Тея, Тея, Тея! — трижды прошептал Фред, слегка встряхивая ее, будто пытаясь разбудить.

В темноте было не разглядеть, но он чувствовал, что она улыбается. Целуя его, она не прятала лицо у него на плече — только чуть приподнялась на цыпочки и стояла прямо и свободно. В этот момент, приблизившись к ее подлинному «я», Фред почувствовал в ней ту же широту, которую заметил на вечере у миссис Натанмейер. Под воздействием порыва Тея становилась свободнее и сильнее. Когда она так двинулась Фреду навстречу, ему показалось, что она воплотила в себе все грани своего существа, на которые раньше лишь намекала — словно заполнив плотью собственную тень.

Она оттолкнула его и выскользнула мимо в дождь, радостно воскликнув:

— Ну что ж, вперед!

Дождь лил ровным потоком сквозь угасающие серые сумерки, и грязные ручьи извергались с утеса, пенясь и клубясь. Фред догнал Тею и притормозил ее бег.

— Держись за мной, Тея. Я не знаю, что с тропой. Может, ее полностью размыло. Под этой водой ничего не разберешь.

Но индейской тропе было больше лет, чем присутствию белого человека в Аризоне. Поток воды смыл пыль и камни с поверхности, но скалистый остов тропы все еще подставлял опору ступням. Там, где низвергались ручьи, всегда находился кедр или pinon, за который можно было ухватиться. Вброд, скользя, карабкаясь, двое продвигались вперед. Ближе к устью каньона, где тропа поднималась крутыми петлями к плато, подъем стал труднее. На тропу намыло сверху землю, а с ней камни, кусты и даже молодые деревца. Последние отблески дневного света угасали, и мешкать не приходилось. Каньон за спиной уже потонул во тьме.

— Тея, нам придется пробираться прямо сквозь верхушку этой сосны. Некогда искать обходной путь. Дай руку.

Они проломились сквозь мешанину веток, и вдруг он резко остановился.

— Черт, какая яма! Сможешь перепрыгнуть? Погоди минуту.

Он преодолел размытое место, поскользнулся на мокрой скале на другой стороне и вовремя уцепился, чтобы не упасть.

— Если я только найду, за что ухватиться, я смогу подать тебе руку. Проклятая темень, и нет деревьев там, где они нужны. Вот что-то… Это корень. Он выдержит.

Упершись в скалу, Фред ухватился одной рукой за кривой корень и, раскачавшись, выбросился в сторону Теи, протягивая ей другую руку.

— Отличный прыжок! Должен сказать, ты не теряешь головы. Выдержишь еще немного? Мы почти на поверхности. Нужно добраться до следующего уступа. Ставь ногу мне на колено и хватайся за что-нибудь, чтобы подтянуться.

Тея забралась ему на плечо и оттуда на уступ.

— Здесь твердая почва, — тяжело дыша, произнесла она. — Я не слишком сильно вывернула тебе руку, когда поскользнулась? Оказалось, что я ухватилась за кактус, и это было несколько неожиданно.

— Ну вот, еще одно усилие — и мы на ровном месте.

Они, задыхаясь, выбрались на черное плато. За последние пять минут темнота сгустилась, и казалось, что вода, льющаяся с неба, тоже черная. Никак нельзя было разглядеть, где кончается небо и начинается равнина. Огонек в доме на ранчо горел ровным неподвижным светом сквозь дождь. Фред продел руку Теи в сгиб своей, и они двинулись к свету. Они не видели друг друга, дождь хлестал в спину, словно подгоняя их вперед. Они продолжали смеяться, спотыкаясь о травяные кочки и наступая в скользкие лужи. Они были довольны друг другом и пережитым приключением.

— Я даже белков твоих глаз не вижу. Но я бы где угодно узнал, кто идет со мной под ручку. Как я погляжу, среди твоих предков был койот. Уж если ты решила прыгнуть, ты прыгаешь! Боже, что у тебя с рукой?

— Иголки кактуса. Разве я не говорила, что схватилась за кактус? Я приняла его за корень. Мы идем прямо?

— Не знаю. Где-то близко к этому. Мне хорошо, а тебе? Ты теплая, кроме щек. Какие они смешные, когда мокрые. И все же ты на ощупь всегда остаешься собой. Мне нравится. Я способен так дойти до Флагстаффа. Это забавно — не видеть ничего. Я больше уверен в тебе, когда тебя не видно. Ты согласна сбежать со мной?

Тея рассмеялась:

— Сегодня ночью я далеко не убегу. Но подумаю. Смотри, кто-то идет.

— Генри с фонарем. Отлично! Эй! Эге-ге-гей! — крикнул Фред.

Движущийся огонек замигал, приближаясь. Через полчаса Тея уже лежала в большой пуховой постели, попивая горячий чечевичный суп, и, едва допив, уснула.

VIII

Первого сентября Фред Оттенбург и Тея Кронборг выехали из Флагстаффа экспрессом, идущим на восток. Пока занималось ясное утро, они сидели в одиночестве на задней платформе обзорного вагона, наблюдая, как желтые мили налетают и исчезают. С полным удовлетворением они смотрели, как проносятся мимо яркие безлюдные пейзажи. Тея и Фред устали от пустыни и вымерших народов, от мира без перемен и без идей. Фред сказал, что рад усесться поудобней и позволить Санта-Фе некоторое время работать без него.

— Кстати, а куда мы вообще направляемся? — добавил он.

— В Чикаго, надо думать. Куда еще?

Тея порылась в сумочке в поисках носового платка.

— Я не был уверен, поэтому сдал багаж до Альбукерке. Там мы можем пересдать его до Чикаго, если хочешь. Но почему Чикаго? Ты ведь не вернешься к Бауэрсу. Отчего бы сейчас не сбежать? Мы могли бы в Альбукерке сесть на