Читать книгу - "Ярослав и Анастасия - Олег Игоревич Яковлев"

– Да. Один из них – известный тебе Дьёрдь Або, а также люди из знатной фамилии Кёсеги. Ещё барон Шубич, владелец обширных пастбищ за Дунаем.

«Наиболее сильные противники вдовой королевы. Они ищут во мне союзника», – пронеслось в голове у Осмомысла.

– Что же ещё желаешь ты мне сказать? – снова спросил он Бабунича.

– Что твои враги, боярин Зеремей и его сын Глеб, пользовались милостью при дворе короля Иштвана. Не раз предлагали они напасть на твои владения, светлый князь. И покойный король начал было склоняться к их коварным словам. Братья Кёсеги захватили и готовы выдать этих неверных собак тебе… В обмен на помощь королевичу Беле.

– Полагаю, королевич Бела и без меня имеет сильных помощников, – усмехнулся в ответ Ярослав. – А боярин Зеремей мне не нужен. Буду рад, если доблестные братья Кёсеги изыщут способ избавиться от него без моего участия.

Бабунич наскоро раскланялся и вышел из палаты. По выражению досады на его лице было понятно, что ждал он от властелина Галича иного ответа.

Ярослав обратился к Яволоду:

– Пошли к русинским старейшинам, в горные сёла, боярин. Надо, чтоб охраняли перевалы в Горбах. К Синеводскому ущелью и к Лелесову монастырю отправь отряд дружины. На всякий случай. Бог весть, как там сложится у угров.

Тревожно становилось у Осмомысла на душе. В уграх начиналась замятня, подобная той, что бурлила сейчас на Киевщине, на берегах стремительного Днепра, где Ростиславичи и Ольговичи без конца растаскивали и делили между собой города. И где-то там же обретались его бывшая жена и сын Владимир. Сговаривают они князей напасть на Галич, но покуда не находят желающих. Но завтра всё может перевернуться, и Русь Червонная окажется в опасности.

Долгий зимний вечер стоял Ярослав перед иконой Богородицы и страстно молил её защитить его землю от бед и напастей. Улыбалась ему с иконы Матерь Божья, тепло излучали Её глаза, простирала Она над ним одежды свои, укрывала, старалась оберечь. На душе стало легче. Чуял Ярослав Её поддержку, знал, что Она всегда будет с ним рядом, что спасёт и помилует, поможет и оборонит.

Слёзы катились из глаз. Мерцали свечи. Покой и теплота словно бы растекались по телу. В этот миг он знал точно, что опасность минует Червонную Русь и что ни угры, ни крамольные князья не начнут против него войны.

Глава 66

В Угрии события развивались стремительно. Королевич Бела при помощи императора ромеев захватил Пешт и Эстергом, разбив и рассеяв войско матери и брата. Почти вся угорская знать приняла сторону победителя. Фружина металась из стороны в сторону, тщетно призывая мадьярских вельмож к оружию. Поняв, что дело её проиграно, ринулась неугомонная дочь Мстислава Великого через Горбы на Русь. Иного пути для неё не было. Австрийский герцог Язомирготт вежливо отказал в помощи, у чехов после низложения короля Владислава начинались смуты, польские князья также не горели желанием вмешиваться в дела соседнего королевства. Фружина решилась на шаг отчаянный и безрассудный. Окружив обозы плотным кольцом воинов, решила она пробиться через Галичину на Волынь. В молодом внучатом племяннике своём, Романе, думала опытная в делах и убедительная в речах жёнка обрести союзника, а через него найти поддержку и у более сильных и могущественных русских князей. Младший сын Геза всюду сопровождал мать, он после гибели Иштвана оставался её единственной надеждой.

В начале зимы обоз вдовой королевы угров прорвался на Галичину через Верецкий перевал в Горбах.

О движении большого комонного отряда Избигневу, посланному Осмомыслом на угорское пограничье, доложили гуцулы. Все в снегу, поскакали по зимнему шляху вершники на запаленных конях, понесли вести дальше, в стольный град Червонной Руси, Избигнев же во главе молодшей дружины не мешкая помчался наперерез уграм.

Вьюга кружила вихри на льду замёрзшего Стрыя. Шлях круто шёл вниз, к реке, затем поворачивал на полночь, в сторону истоков Днестра. Стороной думали угры обойти главные города и густонаселённые деревни Галичины, чтобы затем скрыться посреди снежной дымки в Южной Волыни. Расчёт был верен, подвела быстрота, с которой Избигневу и Ярославу стало известно об их перемещении.

Окружённый латниками длинный обоз Избигнев заметил ещё издали. Знаком руки остановив готовых броситься вперёд дружинников, он с крутого берега Стрыя пристально наблюдал за тем, как медленно, осторожно, пробуя на прочность речной лёд, двигаются встречь ему угорские вершники.

Сечи Избигнев не хотел. С мирными намерениями, держа на острие копья белый плат, выехал к угорскому обозу бирич[213], зычно возгласивший, что они есть люди галицкого князя и требуют ответа, по каким делам угорский отряд прибыл в его владения. Ответом стала стрела, пронзившая бирича в грудь навылет. Взмахнув руками, всадник с предсмертным криком вывалился из седла. И тотчас, багровея от ярости и ненависти, Ивачич вырвал из ножен саблю, прямой рукой дал знак к битве и хрипло приказал:

– Полон не брать!

Ярая была та сабельная рубка. Только и сверкали в холодном воздухе острые клинки, только и летели с плеч буйные головы. Давно не испытывал Избигнев такого ожесточения, такой затмевающей разум злобы. И он чувствовал, знал, что столь же бешено бьются рядом с ним все галицкие дружинники, и ещё он знал, что угры не уйдут от них, не уйдёт ни единый, что за смерть бирича все они понесут сейчас, сегодня, вот тут, на занесённом снегом берегу Стрыя, жестокое, но заслуженное наказание.

Некий угрин в латах, в шеломе с перьями уже давно рвался ему навстречу. Дланью в кольчужной рукавице он приподнял забрало.

– Вот и сошлись мы опять! – воскликнул угрин по-русски.

– Сошлись! – словно эхо, повторил за ним Избигнев, узнавая старого своего недруга, барона Фаркаша.

«На сей раз никто нас не остановит!» – простучала в голове мысль.

Заскрежетали скрещённые сабли. Они бились насмерть, кружили по снежному полю, не замечая никого вокруг, наносили удары, уворачивались, уходили в стороны, снова мчались друг на друга, снова ударяли по шеломам, прикрывались щитами. Фаркаш вроде был напористей и быстрей, но Избигнев, ещё не отринувший возмущение и ненависть, не отступал, ловко и быстро отражая сыпавшиеся удары и сам атакуя, проламывая латную броню противника. Наконец Ивачичу удался резкий выпад, сабля его скользнула по плечу угра и рубанула его по шее. Дико взвыв, Фаркаш завалился набок, упал с седла. Избигнев прыгнул на него сверху, выхватил засапожный нож и в порыве дикого остервенения полоснул врага по горлу. Фаркаш захрипел, судорожно извиваясь, но вскоре затих. Хлопья снега