Читать книгу - "Книжный магазин в Мейфэре - Элиза Найт"

их приподнятой бровью и чувственным изгибом губ. Я перевела взгляд на ближайшее окно: ставни были широко распахнуты, позволяя солнечному свету свободно проникать в помещение – до тех пор, пока правила затемнения не потребуют снова наглухо закрыть их. Совершенно возмутительно – получить непристойное предложение при ярком свете дня!

Я не ответила, и он, наклонившись ко мне, прошептал:

– J’ai envie de toi [80].

Он хочет меня.

Я открыла рот, собираясь ответить, но в горле пересохло, язык отяжелел. Покалывающая боль желания не отпускала меня с момента нашего вчерашнего поцелуя.

– Что скажете, ma chérie? Вы присоединитесь ко мне?

Я колебалась. Готова ли я к этому шагу? Целоваться с Андре в проулке и ужинать с ним – это одно, а секс – совсем другое. Но я так изголодалась по счастью! А с Андре чувствовала себя… живой.

– Да, – произнесла я, затаив дыхание.

В отеле «Коннот» мы, крадучись, поднялись по мраморной лестнице (звук наших шагов заглушал ковер), словно два подростка, пытающихся проскочить мимо строгой няни. Очутившись в номере, Андре целовал меня до тех пор, пока мои ноги не подкосились. Такая страсть… такая свобода. Мы отстранились, чтобы перевести дух, и он налил мне бокал вина. Я посмотрела в окно на лондонские улицы, молясь, чтобы сирены воздушной тревоги не завыли ни сейчас, ни позже, когда я, скорее всего, буду вести себя неприлично. Что подумал бы Прод, если бы мое безжизненное тело обнаружили сплетенным с телом лягушатника?

Андре подошел сзади, отодвинул волосы с моей шеи и поцеловал обнаженную кожу. Когда он начал расстегивать платье, я не остановила его. Словно завороженная, я наблюдала за тем, как он снимает с меня чулки. Каждое его движение было чувственным. Этот мужчина будто создан для наслаждения.

Мы занимались любовью, казалось, часы напролет – неторопливо исследуя друг друга и собственные ощущения. Лежа в экстазе, я думала: не это ли француженки в романах называют le petit mort [81]? Потому что если это и правда смерть, то я уже вознеслась на небеса.

Мы пролежали в постели до вечера. Андре рассказал мне, как в октябре приехал в Лондон в качестве офицера связи. Оказывается, его настоящее имя – Руа Андре Деплат-Пильтер. Я удивилась, хотя удивляться было нечему. Большинство французских военных и правительственных должностных лиц имели псевдонимы, сохраняя анонимность. Мать Андре – англичанка, отец – француз. И он очень, очень богат.

Я поведала ему о своей семье, не умолчав о связях родственников с фашистами, ведь он в любом случае узнал бы об этом из газет. Я лежала обнаженная – душой и телом. И, ощутив укол вины, признала: еще никогда в жизни секс не приносил мне столько наслаждения.

Андре спросил, не слышала ли я разговоры о «кротах» в «Свободной Франции» до сегодняшнего ланча в «Савое». И я рассказала, как прошлым летом подслушала подобную беседу в кафе.

– Ты смогла бы узнать тех мужчин, если бы увидела снова?

Я задумалась, пытаясь сосредоточиться. Это было нелегко, потому что он в тот момент провел пальцами по моим ребрам и наклонился, чтобы поцеловать грудь.

– Да, – наконец прошептала я.

– Тогда, наверное, нам нужно встретиться завтра.

Жар охватил меня, когда он прикоснулся губами к моему животу.

– О да, завтра. – И послезавтра, и все последующие дни…

30 апреля 1941 года

Дорогой Марк!

Надеюсь, это письмо найдет тебя, где бы ты ни находился со своей миссией. Такой секретной.

Хочу поделиться новостями о Митфордах, которые, возможно, развлекут тебя. Самая младшая из семерых Митфордов связала себя узами брака. Маленькая Дебо теперь леди Эндрю Кавендиш. Шикарная партия. Ее свекровь – герцогиня. Интересно, разрешит ли она Дебо забираться на диван с книгой, сбросив туфли?

Питер скоро отправляется в Африку, следом за тобой – правда, не в Каир. Я подозреваю, что кузина Аделаида будет горевать из-за его отъезда сильнее, чем я. Мы с Продом больше не притворяемся, будто любим друг друга.

Я каждый день занята дежурствами в ПВО. А еще я научилась – кто бы мог подумать? – искусно переосмыслять кулинарные рецепты в зависимости от того набора продуктов, который получаю в пайках.

Несколько друзей из нашей компании пытаются убедить меня расстаться с Продом. Пожалуй, самый красноречивый из них – Ивлин Во, а еще моя Айрис. Однако слова, начинающегося с заглавной буквы Р, больше нет в моем словаре. Не знаю, почему… О, вспомнила: Питер как-то сказал, что никогда не даст мне развод. Ну и какой тогда смысл обращаться в суд?

Кроме того, в данный момент я без памяти влюблена во все французское. Veux-tu savoir un secret? [82]

С любовью,

Нэнси

Секс в отеле «Коннот», ужины в «Савое» и в офицерском клубе… Мой роман с Андре закружил меня в упоительном вихре. Я стала другой женщиной – более уверенной в себе и в своей женственности, чем когда-либо прежде.

Несмотря на романтическую страсть, я не забывала о работе. На протяжении следующих месяцев я выявила нескольких человек, сочувствующих «Виши». Андре так же пылко, как и я, стремился узнать о замыслах французских предателей и не раз устраивал так, чтобы мы обедали рядом с ними.

Глэдвин был в восторге от предоставленной мной информации. Судя по всему, я добилась успеха. Кто бы мог подумать, что несостоявшаяся романистка и с треском провалившийся лектор на радио сможет стать хорошей шпионкой?

Я имела смелость – а быть может, глупость – привезти с собой Андре на выходные в Уэст-Уиком, в загородный дом моих друзей Дэшвудов. Там собралась вся старая гвардия – «Цвет нашей молодежи», лишь слегка утративший с годами свой блеск, – и другие «бездомные» представители высшего общества, которые теперь жили у Дэшвудов.

Хотя нам с Андре, конечно, отвели разные спальни, по ночам либо я прокрадывалась к нему, либо он ко мне. Мы занимались любовью и потом лежали, обнявшись, до рассвета – пока не наступал срок идти к себе, чтобы никто не догадался.

Мы играли в разные игры, обедали, гуляли по территории. Это был рай. Но в один миг все рухнуло: меня пронзила ужасная боль в животе.

– С тобой все в порядке? – Мы гуляли с Андре в саду, и он увидел, как я побледнела.

– Я неважно себя чувствую, так что извини меня. – Эту боль я хорошо знала, и чем ближе подходила к своей комнате, тем сильнее беспокоилась.

Нет, нет, нет! Только не это… Как я позволила этому случиться?

Я склонилась над унитазом, и меня вырвало ланчем. Потом