Читать книгу - "Дар рыбака - Джулия Р. Келли"

взгляду Джейн, она не ошиблась. В голосе Дороти сквозит смятение.

– Но с тех пор прошло столько лет.

Дороти хочет спросить, но не может решиться, потому что сама уже все поняла. Ей вспоминается, как Уильям плакал у кроватки Моисея, и ее переполняет ужасающее чувство вины.

– Я не понимаю… Почему ты мне ничего не сказала?

– Нельзя было так с тобой поступать – насильно забирать ребенка, – но я только-только получила письмо. А говорить тебе, что он покончил с собой? Когда и без того хватает? Ну уж нет.

Голос у Джейн становится безразличный, и гнева как не бывало. Она как будто обращается вконец опустошенной, сломленной женщиной. Не в силах даже проникнуться к Дороти извечной неприязнью.

– Где же он?

На глазах у Джейн сверкают слезы.

– Где-то в темноте и одиночестве, вот где. Даже не на здешнем кладбище, рядом с семьей. Бедный, бедный мой брат!

Плечи ее содрогаются от давно затаенного горя.

– Мне так жаль, ужасно жаль. Прошу, прости меня.

Дороти протягивает руку и касается плеча Джейн, но та ее отталкивает.

– Я пыталась его остеречь. Остеречь вас обоих. Так и знала, что этим все кончится.

К мысли о том, что она всегда имела склонность к измене, к тому, чтобы родить внебрачного ребенка, Дороти была не готова. Сраженная стыдом, она сидит, понурив голову.

– Не надо было тебе за него выходить. Мы все прекрасно знали, кого ты в самом деле любила. В деревне только о том и судачили. А за моего Уильяма ты вышла, потому что он был добр и рядом с ним было спокойнее. Ладно, мы с ним знали о его истинной сущности, а тут еще и ты в придачу, со своими заблуждениями, приняла его предложение. Этого я так и не смогла тебе простить.

Она смотрит Дороти прямо в глаза.

– Хотя отдаю тебе должное. По крайней мере, ты ни словом никому не обмолвилась.

И Джейн снова заливается слезами.

– Погоди. – Дороти трогает Джейн за плечо.

– О чем это ты? Какую «истинную сущность»?

Джейн мотает головой.

– Он был хороший человек, мой брат. И он ни в чем не виноват.

– В чем не виноват?

Джейн хмурится.

– Но я думала, ты знаешь?

Голос у нее срывается.

– Господи боже, неужели ты еще не поняла? Мне правда надо говорить об этом вслух? Его не влекло к женщинам.

Дороти, не веря собственным ушам, умолкает, но вдруг ей вспоминаются их первые ночи, мучительные тщетные старания, вечно виноватый взгляд Уильяма. Ей становится дурно.

– Он по-своему любил тебя. Порой мне кажется… – Голос у нее срывается. – Возможно, он женился на тебе, чтобы сбежать от меня.

Дороти оглядывается по сторонам. Она представляет, кем для Джейн стал Уильям, единственный оставшийся в живых из всех ее братьев. Вспоминает, как отчаянно она пыталась удержать его дома. «Да, – думает Дороти, – возможно, так и было». Но вслух она этого не говорит, ведь сама только сейчас осознает всю чудовищность истины.

– И своего сына он тоже любил.

Джейн уже не может остановиться, как будто возмещает все годы молчания.

– И ни за что бы не открыл ему своей истинной сущности. Он чувствовал, что не способен дать вам с Моисеем полной жизни. И ужасно мучился от стыда, но, – Джейн осекается и снова закрывает лицо, – остался бы с вами, если бы я не вмешалась.

– О чем ты, Джейн?

– Мы тогда поссорились. Ты, наверное, слышала – когда я приезжала к вам после рождения ребенка. Я сказала…

Джейн закрывает глаза.

– Я сказала, что как мужчина он тебя не достоин и никогда не станет для сына достойным отцом.

Она захлебывается от рыданий.

– Господи помилуй, что же я наделала?

Дороти вспоминает, как лежала в постели, пытаясь разобрать, о чем они говорят. Выходит, он даже не подозревал о Джозефе. Как и Джейн. И оттолкнуло Уильяма не то, что Моисей был ему не родной. Из всех причин раскола в их семье страданий Уильяма, его попыток скрыть свою сущность Дороти даже не замечала. Не видела его стыда за собственным чувством вины.

– Так он ушел из-за того, что сам считал себя недостойным. Ни меня, ни Моисея.

Дороти роняет голову и тихонько плачет. В этом весь Уильям, с присущей ему добротой и ласковой, нежной любовью. Его образ в памяти совсем потускнел, ведь со временем воспоминания искажаются, но Дороти помнит, как под конец он все больше мрачнел. Ей тяжело даже помыслить о том, какую тайную борьбу он вел наедине с собой, в темноте и смятении чувств.

Она не сразу собирается с духом, чтобы поднять глаза на Джейн.

– Нет, Джейн. Тебя он тоже любил. Скорей всего, винил он только себя самого, хотя ни в чем и не провинился. Если бы я только знала. Не знаю, как бы я поступила, но до такого… наверняка не дошло бы. Он был достойным человеком, достойным отцом.

Джейн смотрит на нее: глаза опухли, руки дрожат.

– Ты правда так считаешь? Даже сейчас, после всего, что я тебе рассказала?

Дороти накрывает руку Джейн своей ладонью, и на этот раз она ее не отталкивает.

– Конечно. Я тоже его любила, по-своему. Всем сердцем.

И вдруг ее осеняет.

– Но если все случилось столько лет назад, откуда приходили деньги?

Дороти в ужасе смотрит на Джейн.

– Нет, Джейн, прошу, не говори, что это все ты.

– Да. Это я. Пересылала деньги. Истратила все сбережения. И то немногое, что нам досталось от родителей.

Дороти насилу переводит дух.

– Но зачем? Зачем ты отдала все мне?

– Зачем? – едва ли не со смехом отвечает Джейн. – Господи, а разве Уильям недостаточно выстрадал? Я не хотела, чтобы кто-нибудь о нем узнал. Да и платила я не только из своего кармана. Как-то раз Уильям выслал мне большую сумму денег. На тот момент я ничего не заподозрила. А он сказал, что в свое время я сама пойму, как ими распорядиться. Меня только потом осенило, что он заранее все рассчитал, решил, что деньги, скорее всего, конфискуют в связи с… характером его кончины. Наверное, прислал их мне в надежде позаботиться о тебе с Моисеем, и я пересылала их тебе, как будто он был жив, пока запасы не иссякли.

– Неужели даже настоятель не знает?

Джейн в ужасе оглядывается на нее.

– Ты что, совсем меня не слушала? Как я такое ему расскажу? – В глазах ее мелькает страх. – Ни в коем случае ему не рассказывай, Дороти.

– И думать не думала. Расскажи о нем я, никому от