Читать книгу - "Облака на коне - Всеволод Шахов"

неурядицах. «Много сегодня народу с других цехов пришло», – Матвей про себя проворчал и потеснился, пропуская очередных желающих подойти ближе к трибуне.

«Несмотря на значительные достижения в рекордных сроках постройки корабля, нельзя однако, замалчивать целый ряд имевших место организационных и административных неполадок, устранение которых даст несомненно больший эффект. И это тем более необходимо сейчас, когда на постройку и сборку корабля "Вэ–семь–бис" отведены довольно сжатые сроки», – Харабковский с возвышения трибуны смотрел поверх нескольких сотен голов.

Рядом с Матвеем дряхлый мастер Лексеич, покачивая головой, клиросным тенорком высказался:

– Опять будут склонять на штурмовщину. Первый дирижабль гнали–гнали и загнали… сгорел на работе.

Лексеич попытался гыгыкнуть, но не получил поддержки со стороны соседей, тем не менее, съязвил:

– На бис значится выходим… – и замолчал.

«Да, постройка будет протекать в неблагоприятных условиях, – Харабковский возвысил голос, – вот, некоторые товарищи говорят, что уже мы имеем опыт и корабль построим легко и спокойно за три месяца. Нет ничего вреднее таких разговоров. Люди забывают, что постройка будет протекать в зимнее время со всеми присущими трудностями, начиная от плохого отопления цехов и перебоев в подаче электроэнергии до срывов железнодорожного расписания»

Матвей смотрел на импульсивно жестикулирующего Харабковского, удивляясь: «Вот как заговорило начальство!» Рядом стали шептаться:

– …боится, как бы не вышло как с оболочкой «Вэ–пять», когда зимой клеили…

– …так это у баллонного цеха будут проблемы…

– …а потом киль будем выворачивать, чтобы под оболочку пригнать… проходили.

«Производственный отдел уже сдал уточнённую заявку на материалы для корабля. Дело за снабженцами. – Харабковский, видимо, осознал, что к механическому цеху это не имеет отношения, но решил продолжать. – Да, за снабженцами много задержек, И я обращаюсь к цехам. Рабочие! Требуйте и вы со своей стороны, чтобы снабженцы шевелились, чтобы своевременно заготовляли материалы, инструмент и нормальные детали».

Матвей ухмыльнулся, подумал: «Тут уж не до нормальных, они хоть какими и то не могут снабдить», – и только спустя пару секунд понял, что тот имел ввиду под нормальными деталями стандартизованный крепёж.

Харабковский углублялся в совсем уж мелкие случаи. Матвей теперь не особо слушал, повернул голову в сторону небольшой группы у импровизированной трибуны. Вынесли красное знамя. Суетливо выстраивался оркестр, мешая друг другу массивными трубами.

Матвей вполуха воспринимал лишь те фразы, которые Харабковский почти выкрикивал: «О–Тэ–Ка должен наладить своевременный и качественный контроль… бюро приспособлений и инструмента, заготовьте своевременно приспособления и инструмент… сквозной план – закон и основа организации всей работы.

Лексеич рядом шептал:

– Да не получится так быстро, – поглядывал на Матвея, видимо, желая вызвать того на диалог.

Матвей, в ответ, рявкнул:

– Чего ты, проверяешь меня, что–ли, провокатор?

Лексеич шарахнулся в сторону:

– Да брось ты, проверять тебя, – и стал протискиваться в сторону.

Харабковский закончил.

Около трибуны начальники степенно поворачивались вправо и влево, безмолвно показывая друг другу какие–то знаки, распределяя очерёдность следующих выступлений. Наконец, роли распределили и на трибуну выскочил незнакомый Матвею политработник и зычным голосом протрубил:

«Товарищи, не забывайте, что в ознаменование геройских подвигов челюскинцев и благополучного их возвращения, корабль "Вэ–семь–бис" будет носить название "Челюскинец". Не опозорьте славное имя наших героев Арктики. И все мы хотим, построить этот корабль, невзирая на всё то, что случилось с первым образцом. Неудачи нас не сломят, и мы тоже геройски будем работать над созданием воздушного флота нашей Родины, нашей Ленинской эскадры. Большевики, комсомольцы, ударники! Слово наше, данное в социалистическом обязательстве, должно быть крепким словом».

У трибуны заметно обозначилась очередь из представителей разных цехов. Вперёд медленно вышагивал представитель отдела технического контроля. Нервно пригладил чуть с проседью негустые волосы и стал зачитывать заранее приготовленный текст:

«Право подписи рапорта об окончании в срок дирижабля "Челюскинец" любимому вождю товарищу Сталину и железному полководцу Красной Армии можно завоевать только тесной ударной работой, социалистическим отношением к труду. Для этого мы берём на себя обязательства: не задерживать приёмку деталей, не допускать ни одного случая брака по вине отдела технического контроля и… сдать нормы на значок "Ворошиловского стрелка"».

Аплодисменты были уже не такими громкими.

Следующим оказался кто–то из электроцеха:

«Наш коллектив отдела главного механика верфи берёт на себя следующие обязательства: не допускать простоев по вине электромонтёров, не делать пропусков по полит и техучёбе, каждый рабочий и служащий взял на себя обязательство сдать нормы Гэ–Тэ–О».

В паузе между выступлениями Матвею удалось выбраться из цеха. На немые вопросы встречных знакомых лиц он отвечал угрюмым:

– Нездоровится чего–то…

И он не врал. Добравшись до своей комнаты в бараке, прилёг и не вставал до вечера. В голову лезли всякие дурацкие мысли:

…Ну и чего я добился к двадцати шести годам? Ни жены, ни детей, только эти беззаботные дни – пить да петь. Я же ведь неплохо зарабатываю, мог бы и семью содержать. Вон ведь сколько баб здесь незамужних. Бери – не хочу! Да вот только, почему–то, не хочу… Антонина, вроде, ничего… понравилась… но я ей не понравился. Вот перебралась отсюда… да просто убежала. Конечно, чего не убежать, того и гляди кто–нибудь тиснет. А она не как все… Это не те обычные хабалки… А, вообще, кто она? Так никто толком и не узнал. Баб спрашивал, что с ней в цехе работают. Так тоже, говорят, сами не поймём, вроде и со всеми, а вроде и сама по себе… Странная, к мужикам не ходит. Тамарка вот говорит, что знакомая «в кадрах» посмотрела – незамужняя… И бабам, оказывается, тоже интересно. Манерная… вспомни, как тогда первый раз… как аккуратно за столом сидела. Наши вот локти на стол, пальцами хватают… А та, вилочку попросила, держит её как–то особенно, не как ложку… локотки под столешницей… скромная…

Грохот за стеной прервал мысли. Быстро же они там напились…

В комнату ввалился Пигарев, держа в одной руке бутылку водки, в другой стакан. За ним улыбался Краснов.

– Матвей, вот Краснов не верит, что ты заболел, – Пигарев дёрнул головой в сторону Краснова.

– Так ты налей ему, – Краснов потянул руку к бутылке.

– Нет, сегодня не хочу, – Матвей подёрнул щекой.

– Матвей, ребята обидятся. У них новоселье. В комнату, где жиличка была… туда заселяются…

Пигарев налил четверть стакана, протянул Матвею.

– Нет, не буду… там пейте, – Матвей рявкнул. Пигарев и Краснов попятились.

– Надумаешь, приходи, – Пигарев надеялся.

Но Матвею так и не удалось побыть одному в тишине – из комнаты напротив отчётливо слышался разговор:

– …да они, в первую очередь, этим инженерам ордера на обувь выдают. А я им говорю, посмотрите, ведь вы должны учитывать ударничество, социальное положение, да и вообще, я