Читать книгу - "Крах «Грозы Вселенной» в Дагестане - Надырпаша Сотавов"

Одновременно предпрнимались попытки укрепить позиции Ирана путем опоры на местных владетелей. Так, в специальном указе на имя уцмия Ахмед-хана от 24 мая 1736 г., подчеркивая, что события в Дербенте привели его в «нервозность», шах потребовал от уцмия еще раз «наказать это племя». В другом указе от 14 сентября ему же предлагалось вместе с вновь назначенным правителем Дербента Наджаф-Султаном обеспечить в тех краях «мир и спокойствие». «Поскольку в этом районе русские на границе с нами иногда вызывают беспокойство, – внушалось далее, – бдительно следить за ними и пресекать их попытки вызывать недовольство местных народов». В других указах, изданных осенью того же года, уцмию, как «хранителю печати» Дагестана, вменялось в обязанность выделять охрану для сопровождения русских послов в Иран, принимая меры «против внутренних раздоров», проявлять больше «исполнительности и рвения».[490]

Обезопасив себя со стороны Турции накануне Индийского похода Эрзерумским миром 1736 г., шах старался этими мерами оставить в тылу усмиренный Кавказ, но не добился успеха. Эта задача была возложена на его брата Ибрагим-хана и грузинского царя Теймураза, которому он вернул трон накануне похода, чтобы они «вместе ходили для наказания чарцов» (джарцев. – Н. С.) и дагестанцев».[491]

Ценой крупных потерь к концу 1737 г. Ибрагим-хан вытеснил восставших из Кахетии, но главной цели не добился. Весной следующего года снова восстали б джаро-белоканских «вольных» обществ под предводительством старшин Ибрагима-Диване и Магомед-Халила. К восставшим присоединились сын Сурхая Муртузали и сын цахурского владетеля Али-Султана Мухаммед-бек. К ним же на помощь дагестанцы прислали 20-тысячное войско. Стараясь расколоть силы восставших, Ибрагим-хан пытался восстановить против них дагестанских феодалов. С этой целью летом 1738 г. он прибыл на Куру, куда пригласил для переговоров Хасбулата, Сурхая, уцмия Ахмед-хана и Али-Султана Цахурского, но, за исключением последнего, никто не явился на этот призыв.[492]

По-видимому, получив об этом сведения во время Индийского похода в августе 1738 г., шах писал уцмию, что народы Дагестана, обязанные подчиняться ему (шаху. – Н. С.) как входящие в единую государственную систему Ирана, стали отходить от него, как «хейваны» (скоты. – Н. С.), попали под влияние Сурхая, за что достойны сурового наказания. С возвращением в Дагестан, предупреждал он уцмия, будем их преследовать «до пределов аваров и черкесов, чтобы об этом сохранить память до конца света в горах Эльбруса». В двух своих письмах от 14 сентября и 20 ноября 1738 г., будучи занятым штурмом Герата и Кандагара, он повелевал уцмию вместе с Хасбулатом наказать Сурхая, арестовать его сына Муртузали и направить его в Исфахан, а потом «подумать и подготовиться к наказанию казикумухцев».[493]Чтобы сломить волю горцев к сопротивлению, их запугивали слухами о том, что «шах пойдет к туркам горами близ кумык и остановится в Кабарде и будет… с турками договору иметь чтоб ему шаху идти к Астрахани, а когда де Астрахань возмет, то и далее в Россию пойдет».[494]

Между тем Ибрагим-хан, убедившись в готовности горцев сражаться до конца, решил силой покорить джарцев и их дагестанских союзников. С этой целью осенью 1738 г. во главе 32-тысячного войска он вступил на территорию Джары и Талы, являвшихся в этот период главными базами анти-иранского сопротивления. Предвидя упорное сопротивление джарцев и талийцев, перед началом наступления иранское командование провело тщательную предварительную подготовку. Расположившись лагерем напротив Каха, Ибрагим-хан в течение четырех дней заставил своих воинов рыть оборонительные окопы для отражения возможного внезапного нападения джарцев. Одновременно у крепости Ак-Бурж, возведенной в свое время шахом Аббасом Великим, было задумано соорудить другое военное укрепление, которое должно было стать опорным пунктом иранского командования «для военных операций против воинственных племен Джары и Талы».[495]

Со своей стороны воинственные жители джаро-белоканских «вольных» обществ, не раз обращавшие в бегство иранцев, также готовились к защите родных очагов. По сведениям Мухаммад-Казима, составленным со слов очевидцев, в том числе и своего отца, не раз ходившего в разведку в тыл к горцам, джарцы и талийцы, узнав о приготовлениях иранской армии, подкрепленной грузинскими, ширванскими и карабахскими войсками, через своих гонцов обратились за помощью к Сурхай-хану Казикумухскому и сыну Али-Султана Цахурского Магомед-беку, предложив им совместно защищать свой народ и веру.[496]

По этому призыву к джарцам прибыло подкрепление из Табасарана, Хиналуга, Ахтыпары и Кюре в количестве до 20 тысяч человек. Руководить объединенными силами взялись известные в народе, закаленные в боях джарские старшины Ибрагим-Диване и Магомед-Халил, которые составили хитроумный план, чтобы заманить в ловушку грозного врага и нанести ему решающий удар в выгодных для себя условиях.

Как и предусматривал замысел оборонявшихся, первые стычки иранцев с джарцами завершились победой иранской армии, которая стала преследовать отступавших, не подозревая о расставленной ей ловушке. Вначале воины шаха продвигались, не встречая упорного сопротивления, хотя в горах часто появлялись летучие военные отряды, которые быстро исчезли из поля зрения, создавая иллюзию, что джарцы, «не надеясь на свою силу стоять, от страха собирались в верхние горы».[497]

Введенный в заблуждение этой тактикой, недооценив силы своих врагов, Ибрагим-хан решил одним ударом покончить с противником. «Он оставил свой лагерь у подножия горы и, взяв с собой всех пехотинцев, – пишет об этом Ф.М. Алиев, – двинулся на повстанцев. Путь иранского войска лежал по узким горным проходом, крутым тропинкам и крутым скатам – все это весьма осложняло положение иранских войск. Воины едва удерживались на крутизне, забыв о воинской дисциплине и порядке в своих рядах. Ибрагим-хан пропустил вперед отряды из Грузии, ширванцев, воинов из племени мугаддам, дунбули и т. д. Сам же с надежными отрядом, составленным исключительно из хорасанцев, шел в арьергарде. Джарцы же во главе с Ибрагимом-Диване не препятствовали продвижению регулярной армии. Когда же появился отряд, возглавляемый Ибрагимом-ханом, местное ополчение внезапно начало «жестокую из ружья пальбу».