Читать книгу - "Облака на коне - Всеволод Шахов"

подумал, что Николай устроил такую сценку в качестве назидания и несколько раз пытался подмигнуть Николаю, мол, понял, всё организуем. Но Николай не реагировал, смотрел решительно и зло, обозначая серьёзность своих намерений.

Елисеев решил перевести разговор:

– Николай, сменный мотор для «Вэ–два» нормально запускается. Зачем вы его к нам прислали?

– Как это нормально? Да ты спроси бортмеханика, он раз по сто ручку пускового магнето крутил – не запускается!

– Не знаю, я два оборота сделал – в порядке. Запустился. Работает ритмично… чисто. Свечи зажигания посмотрел – в порядке

– Вот, зараза! Мы с ним намучились, – Николай вдобавок ещё и матернулся, – и чего теперь делать?

– Что ж, пусть постоит, погоняем на земле, – Елисеев весело прижмурил глаза, почувствовал, что Николая сегодня лучше не нервировать.

15

Борис заметно выделялся на фоне остальных: высокий, слегка сутулый, в красно–белой ковбойке с закатанными по локоть рукавами. Он казался каким–то неряшливым и беззаботным. В то же время, его инициативность и деловой подход пересиливали и все его указания воспринимались техниками и рабочими без лишних вопросов. Трояни выждал, пока Борис разъяснит рабочему какие показания следует записывать и только тогда подошёл.

– Борис, сборка хорошо идёт, – Трояни, по привычке, подбирал более простые слова, забыв, что Борис хорошо владеет французским языком, – монтаж оперения закончили, а почему все рабочие такие скованные? Неужели из–за того человека?

Трояни скосил глаза на невзрачного долговязого, два дня назад появившегося в эллинге на сборке «В–7». Чёрные волосы и тёмная кожа зловеще сочетались с чёрной кожаной курткой и чёрными сапогами.

– Да, я тоже почувствовал. Вероятно, очередной партийный представитель. Я одним глазком ещё вчера поглядывал, когда вымеряли носовое оперение, – Борис, несмотря на то, что говорил по–французски, всё же понизил голос, – …подбежит, то одного, то другого дёрнет, заявляет «медленно работаете».

Теперь чёрный нависал над девушкой, которую Борис посадил переписывать замеры с клочков папиросной бумаги на официальный бланк технического акта.

– Что ещё за обрывки? Как вы работаете? Кто это придумал? Никакой организации…

Девушка окаменела, перестала писать.

– Ладно, ладно, продолжайте, сейчас у науки узнаю…

Девушка поспешно схватила перо и макнула в чернильницу.

Рабочие, переставляющие лестницы и леса, засуетились. Нарочито громко отдавал указания старший мастер, Инженер, измеряющий давление срабатывания клапана, суетливо крутил вентиль.

Чёрный направился к Трояни, попутно кивнул Павловне, чтобы та подошла и переводила.

– Синьор Трояни, видите как всё хорошо идёт. Вы бы чаще их поторапливали. А то мне приходится…

– Было лучше, если бы вы не мешали, – Павловна смутилась, перекладывая более жёсткий ответ на русский язык.

– Что вы сказали? – чёрный опешил.

– Говорю, что вы затерроризировали весь персонал, они только и думают, как сделать, чтобы вы на них не накричали. Нужна спокойная работа, а не борьба. Девушку напугали, того гляди в цифрах запутается. Монтажники… дрожат, как бы не оступились и не упали..

Павловна, находясь между вскипевшими, будто загипнотизированная выдавливала слова, вероятно, стараясь сгладить выражения каждой из сторон.

– Так это вы, оказывается, работу тормозите?! Конечно, вам, иностранцам, за присутствие платят, а работы самотёком пусть идут.

– Что? Много ли ты сделал для работы? Может это ты построил? – Трояни уже успокоился, успевал подбирать ответы к нападкам. Вытянул руку в сторону наполненного газом дирижабля, горделиво высившегося под крышей эллинга. – Что–то я тебя тут не видел, когда его собирали. Что, ищешь как быть сопричастным к успеху?

– Ну–ка, покажи свои руки, синьор. Небось, кроме карандаша ничего тяжелее не держал? – чёрный потянулся было, чтобы перевернуть руки Трояни ладонями кверху, но тот рассмеялся и сам выставил ладони напоказ: загрубевшая кожа и мозоли в основании пальцев. Несколько месяцев Трояни приходилось помогать рабочим на сборке дирижабля. Только три дня назад закончили подтягивать катенарии и крепить оболочку к килю.

Чёрный замолчал не в силах подобрать новые аргументы, достал из кармана кожаной куртки записную книжку.

– Я тоже не просто так свой хлеб жую. Вот слова Сталина: «Нельзя шарахаться от одной крайности к другой. Нельзя отделять политику от хозяйства. Мы не можем уйти от хозяйства так же, как не можем уйти от политики». Да, товарищи, нельзя… – чёрный пытался выстроить логическую цепочку, связывая партийные указания и технические проблемы.

Стали посмеиваться рабочие, наблюдавшие сцену. Разрядка удалась. Крупный в плечах такелажник кивнул на руки чёрного: – А свои покажи!

Чёрный сузил глаза, засуетился, пошарил по карманам куртки, вытянул кожаный чёрный портсигар. Встретив недовольные взгляды, молча развернулся и вышел из эллинга.

Вечером Харабковский зачитал перед всеми работниками эллинга приказ Флаксермана, что на завтрашнее утро 17 августа назначен первый полёт дирижабля «В–7» и что организация всех необходимых мероприятий полностью возложена на Трояни.

– Да, в целом, всё готово! – Трояни, выслушал, удовлетворённо кивнул.

Утром следующего дня дирижабль, наполненный газом и огруженный мешками с балластом, величаво покачивался, пока рабочие на выдвижных лестницах проводили заключительный осмотр оболочки.

– Газовый клапан ещё раз проверим… – Борис подозвал к себе Шакку и громко объявил: – Всем спуститься и отойти от дирижабля. Шакка полез наверх к клапану. Борис встал рядом с приборами в рубке управления. Трояни приготовился делать сверку: поставил стул напротив рубки, чтобы видеть и Шакку, и Гарфа, сел и положил на колени тетрадь с рядами цифр контрольных показаний давления.

Вдруг в эллинге потемнело. Трояни посмотрел на часы – пятнадцать минут пятого.

– Гроза… – выкрикнул кто–то, стоявший у ворот. Порыв ветра хлопнул створкой окна под крышей, следующий порыв ощутили и щиты стен эллинга, ответившие треньканьем тонкой фанеры.

– Шакка, слезай, переждём! – Трояни помахал замешкавшемуся наверху Шакке.

Послышались удары града о крышу, поток воды зашумел по сливным желобам. Шквал ветра вывернул не закрытую отдушину на крыше. Казалось, эллинг закачался. Послышался грохот: молния ударила около стены между бочками с горючим и заполненным газгольдером.

Трояни рефлекторно моргнул и вдруг перед глазами возникли две горящие сферы, диаметром сантиметров тридцать, постепенно слившиеся в ослепительно сине–белый столб. Очередной порыв ветра поломал часть крыши и она повалилась на дирижабль.

Толпа людей, сломя голову, побежала к выходу из эллинга. Трояни обернулся, увидел, что Борис выпрыгнул из гондолы и побежал. Шакка не отставал от него. Отовсюду слышалось: Горим! Бегите!

Пламя, разрастаясь, охватывало дирижабль. Трояни заметил, что справа от него огонь пожирал оболочку. Хлопок, резкий свист и из оболочки вырвалась огненная струя, как из газового сопла.

Трояни рванулся, споткнулся о мешок с балластом и упал. Быстро вскочил и, перепрыгивая через неубранные бухты канатов, побежал. Люди, как табун взбесившихся лошадей, выскакивали через ворота.

Жар… адский жар сменился потоком воды, как только Трояни выбежал наружу. Замешкался, остановился.