Читать книгу - "Ярослав и Анастасия - Олег Игоревич Яковлев"

Покинув Копырёв конец, Ивачич через разбитые Жидовские ворота проехал в город Ярослава.

Софийский собор тоже был безжалостно разграблен. Победители унесли всё, что только могли: золотые потиры[158], ризы святительские, кресты, драгоценные подсвечники. Многие другие храмы также подверглись дикому грабежу.

«Хуже половцев поганых!» – думалось Избигневу, когда проезжал он по знакомым улочкам, видя вокруг разорение, опустошение и смерть.

На глазах его гасла, истаивала многовековая слава Киева, колыбели Руси, матери русских городов. Впечатление было такое, что присутствовал он сейчас на похоронах близкого человека. И ныло отчаянно сердце, стучало бешено при мысли, что случиться могло с Ингредой и Стефаном.

В поисках совета безотчётно направил он коня в сторону усадьбы Нестора Бориславича.

Оказалось, боярский терем уцелел. И Нестор был дома, воротился давеча из Вышгорода. Бодрый, лукаво улыбающийся, горячо расцеловал он старинного друга в обе щеки, но, сведав о его беде, сразу заметно помрачнел.

– В горницу никого не пущать! – распорядился он.

Вдвоём они сидели в широкой боярской горнице, пили холодный ол, Нестор задумчиво чесал затылок, говорил неторопливо:

– Да, друже, непросто будет тебе боярыню выручить. Говоришь, суздальцы её увели. Звери ещё те! Вон что в Киеве натворили! Ну да ничего. Сыщешь, даст Бог, Ингреду свою. Этакая краса не затеряется.

– Вот не знаю, как мне быть теперь, – вздохнул Избигнев. – Верно, искать её езжать надобно. До самого Суздаля доберусь, а найду лебёдушку свою. И сына ко груди прижму. И после николи их от себя не отпущу.

– Ты сперва князю своему отпиши, как да что. Дабы ведал, где ты и что здесь створилось. А тамо и поезжай. Покуда у меня остановись. Я тебе помогу, сребра дам на дорогу, да если платить придётся выкуп. Чай, друг ты мне, Ивачич. Ну, и челядинов выделю, людей хоробрых да смекалистых. Есть у меня такие. Добре стёжки-дорожки в Залесье знают.

О многом говорил Нестор Избигневу, как мог утешал он своего давнего товарища. Об одном умолчал – о том, как они с братом Петром воротились тайно в Киев по повелению суздальского воеводы Бориса и князей Ростиславичей, как сносились тайно с осаждавшими Киев ратниками, как присоветовали ударить в слабые места обороны города. Разорение Киева, конечно, было и их бедой, не ждали они такого, но вместе с тем были они вельми довольны тем, что ворог их, князь Мстислав, покинул стольный и скрылся на своей Волыни. Вот только надолго ли? Этот вопрос более всего мучил сейчас Нестора, боялся он, что вдруг воротится Мстислав и отомстит им с братом за все прежние делишки.

Потому, сидя на обитом рытым бархатом коннике, облачённый в травчатый кафтан, с гривной золотой на шее, размышлял Нестор, как бы поскорее сбагрить ему подалее совсем ненужного сейчас в Киеве Избигнева.

– Давай-ка, друже, мешкать не станем. Ты нынче же грамотку в Галич князю Ярославу отпиши. Заутре вборзе обоз тебе снарядим, да третьего дня и трогайся, верно. Чем скорее до Суздаля доберёшься, тем оно и лучше, верно, будет, – советовал лукавый киевский быль.

Избигнев соглашался с каждым его словом. Не до Киева было ему ныне, не до интриг и козней боярских, не понимал он и не стремился понять помыслов Нестора. Душа его рвалась из разорённого Киева, готов он был хоть на край света ускакать, лишь бы снова увидеть её, свою Ингреду, которую, увы, не сумел оберечь от горечи и позора полона.

…Быстро неслись по проторенной через густые леса дороге возки. По сторонам простирались густые непроходимые пущи. Дубы сменялись тёмно-зелёными елями и могучими, поскрипывающими на ветру прямоствольными соснами, кое-где меж ними проступала нежная белизна красавиц-берёз. Лес шумел, пахло хвоей, смолой. Далеко позади остались Чернигов, Сновск, они миновали Стародуб и Дебрянск. Шлях то круто уходил вверх, одолевая очередной крутяк, то резко нырял к берегу реки, каких на пути встречалось великое число. Дальше был брод или перевоз, потом снова круча, опять лес с ночным воем волков и уханьем совы, костры на придорожной поляне, аромат варева в котелке – постепенно Избигнев привыкал к этой кочевой жизни. Даже тяжкие думы о жене и сыне на время отступали. Беспокоила старая рана, полученная при нападении на стан половецкого хана[159] Башкорда, вдруг заныла она в одночасье, и боль редко когда отпускала.

В один из дней пути, когда под тёплыми лучами весеннего солнца ехать стало легко и быстро, боярин перебрался из возка в седло. Лёгкий ветерок приятно обдувал лицо, небо было чисто вымыто и сияло голубизной. Почему-то голубизна эта была бледней и светлей, чем у них на Галичине. И вообще здесь была совсем другая Русь. Вроде и молвь та же, и люди такие же, а вместо мазанок стояли избы, вместо волов шли по пашне могучие широкогрудые кони, и земля была твёрже, тяжелей, потому и сама жизнь в этих отдалённых от Киева и Галича местах была суровей и заключала в себе извечную борьбу человека с природой. Но люди приходили сюда, перебирались из опалённых огнём междоусобий и половецких набегов южнорусских княжеств, предпочитая холод свирепых снежных зим и скудный урожай каждодневной опасности быть убитыми или угнанными в полон.

Впереди в излуке неширокой реки на холмах замаячила крепость.

– Москов, – пояснил один из отданных Избигневу под начало Несторовых людей, молодой рыжеусый отрок Кирилл. – Отсель Суздальская земля начинается.

– Кто есте?! – Сторожа[160] на башнях окликнули нежданных пришельцев.

Кирилл, приложив ладони ко рту, прокричал в ответ:

– Из Галича боярин! Избигнев Ивачич!

Ворота крепости, заскрипев, медленно распахнулись. И тотчас окружил Избигнева и его спутников неожиданно многочисленный выскочивший из крепости отряд оружных ратников.

– Из Галича, говоришь? – раздался за спиной Ивачича властный громкий голос.

Избигнев слез с коня и обернулся. Перед ним стоял невысокий коренастый человек, смуглый, с острыми, выступающими скулами. На шее его поблескивала золотая гривна в три ряда. Облачён он был в зелёный кафтан с узорочьем, перетянутый золочёным поясом с раздвоенными концами, на голове красовалась высокая горлатная шапка[161], на ногах – добротные тимовые сапоги.

– Из Галича, – подтвердил Избигнев, кивнув головой.

– Избигнев Ивачич! Слыхал о тебе, кажется. А я князь здешний, Андрей. Полагаю, князю Ярославу Владимирычу ты не ворог еси?

– Нет, княже. Служил я князю Ярославу верою и правдою. Вот те крест истинный. – Избигнев перекрестился.

– И куда ж ты, боярин, путь держишь?

– В Суздаль, светлый княже.

– Вот как! Что ж, дело у тя какое в Суздале али что? Князь твой тебя послал ко мне?

– Да нет. Сам