Читать книгу - "Годунов. Трагедии Смутного времени - Александр Николаевич Бубенников"

на новые победные авантюры и богатые трофеи. Донских казаков привел сильный, властолюбивый атаман-красавец Иван Мартынович Заруцкий, тут же потребовавший звания гетмана у Лжедмитрия Второго.

– Был у меня один такой гетман, – без тени улыбки на унылом лице ответил самозваный государь и окинул атамана тухлым взглядом черных огромных глаз. – Был, да сплыл. Теперь страдает в плену, в тюрьме. Может, уже отмучился, погиб в своей темнице.

– Я в плен не попаду. Мне тюрьма противопоказана.

– Всякое бывает, атаман. От сумы и от тюрьмы не зарекайся, – отвечал Заруцкому Лжедмитрий, стараясь не обидеть его. – Я посоветуюсь с другими знатными людьми насчет твоей кандидатуры.

– Посоветуйся, но не затягивай с этим, государь. В твоем войске должен быть полный порядок. Нельзя допустить, чтобы оно превратилось в шайку разбойников.

– Это само собой. Но ведь тебе надо проявить себя в боевом деле и превзойти в нем других воевод. У меня служат Рожинский, Лисовский, Тышкевич, Меховецкий…

– Постараюсь, государь. Ты можешь сполна положиться на атамана Заруцкого. Мои казаки подтвердят, что я никогда не подводил того человека, которому служил.

– Хорошо, подумаю, – сказал самозваный государь.

На самом же деле он еще до беседы с атаманом решил, что во главе всех своих войск сначала поставит Меховецкого, преданного ему, даст этому человеку звание гетмана, грамоту с царской печатью, потом будет менять военачальников по мере надобности.

Весть о том, что государь Дмитрий Иванович жив и идет с огромной силой отнимать свою державу у Шуйского, быстро разнеслась по Русской земле. Новому самозванцу один за другим сдались Козельск, Карачев, Брянск, Орел. Из этих городов по всей стране были разосланы царские грамоты, скрепленные государственной печатью, увещевавшие народ отступиться от Василия Шуйского и не верить другим самозванцам, которые тогда в великом изобилии появлялись в разных местах и «смущали» людей.

В апреле 1608 года войско Лжедмитрия Второго под началом нового гетмана Рожинского у города Болхова разгромило тридцатитысячную армию Дмитрия Шуйского и Василия Голицына. Родного брата царя Василия тогда сгубила собственная завистливость. Ему показалось, что бой выигран, и он приказал отвезти пушки в тыл, не хотел, чтобы победу над вором приписал себе князь Голицын, у которого было мало артиллерии.

Воровская армия захватила много царских пушек и большой обоз с запасами продовольствия. После решающей победы гетмана Рожинского и взятия Болхова Лжедмитрий Второй шел на Москву, в свою столицу. В Калуге, Можайске и Звенигороде народ встречал его хлебом-солью и долгим, торжественным колокольным звоном.

Глава 10

«Полуцарь» видел, что дело принимает худой оборот, и послал против самозванца новое войско под началом Скопина-Шуйского и Ивана Романова. Иван Никитич заслужил доверие Шуйского тем, что, будучи воеводой в крепости Козельске, разбил там отряд Василия Мосальского, не оправдавшего надежды Лжедмитрия Второго.

Василий Шуйский давно знал о тайных делах братьев Романовых, потому и не дал Ивану Никитичу одному возглавить армию, поставил рядом с ним своего четвероюродного племянника Скопина-Шуйского.

Но решающего сражения царского войска с полчищами вора тогда не произошло. В армии Романова и Скопина-Шуйского неожиданно обнаружилась измена. Во главе заговора, направленного против «полуцаря», встали князья Юрий Трубецкой, Иван Катырев-Трубецкой и Иван Троекуров.

Важно подчеркнуть, что все эти заговорщики были из партии Романовых. Иван Федорович Троекуров был женат на Анне Никитичне Романовой, а Иван Михайлович Катырев-Трубецкой был мужем Татьяны Федоровны Романовой. Надо ли говорить о том, что успехами заговора не преминул бы воспользоваться Иван Никитич Романов? Василий Шуйский запросто мог лишиться не только короны, но и свободы, а то и жизни. Опасливый «полуцарь» прекрасно осознавал всю шаткость своего положения. Поэтому он решил возвратить войско в Москву и этим отсрочил на какое-то время свое низложение.

Войско же самозванца без боя подошло из-под Подольска к Москве и расположилось лагерем в селе Тушино, совсем рядом со столицей. По названию этого места московские власти и простой народ стали величать Лжедмитрия Второго Тушинским вором, а его воинов – тушинцами.

Однако для захвата Москвы самозванцу явно не хватало сил. В первом же бою у стен Москвы на реке Ходынке вор наткнулся на яростное сопротивление войск Скопина-Шуйского и потерпел неожиданное поражение. Но Лжедмитрия Второго это не смутило хотя бы потому, что ни один поляк теперь не стремился покинуть его войско, как это случилось под Козельском. Наоборот, в Тушино прибывали все новые польские отряды и шайки. Там появился знаменитый литовский улан Ян-Петр Сапега, двоюродный племянник канцлера Льва. Он был осужден в своих землях за буйный нрав и внял мудрому совету своего дяди. Тебе, мол, в бучу под Москвой надо ввязаться, иначе можно прийти туда к шапочному разбору. Приходили к самозванцу со своими отрядами и знаменитые знатные князья и бояре: Черкасский, Сицкий, Засекины и другие.

Узнав о солидарности Яна-Петра и Льва Сапеги с самозванцем, Василий Шуйский заставил московских послов довести до короля Сигизмунда Третьего свое возмущение действиями этих важных панов. Дескать, если они по-прежнему будут поддерживать вора и самозванца Лжедмитрия, то русский царь вступит в союз со шведами против короля Польши.

В Москву были отправлены послы Сигизмунда для ведения переговоров, результатом которых стало перемирие, заключенное на три года и одиннадцать месяцев. Условия его были следующие: Москва и Краков не будут помогать врагам друг друга. Царь должен отпустить на родину воеводу Мнишека с дочерью Мариной, а также всех поляков, задержанных в ходе государственного переворота. Король обязывается освободить всех русских подданных, задержанных в Польше. Сигизмунд Третий, король, и сейм должны отозвать всех поляков, поддерживающих Лжедмитрия, впредь никаким самозванцам не верить и за них не вступаться. Юрию Мнишеку не признавать зятем Лжедмитрия, Марине Мнишек не называться государыней Московской.

Но до заключения договора и после него все польские воеводы ответили категорическим отказом на требования королевских послов покинуть Русское государство. Они заявили, что ничьих приказов слушать не намерены.

К тому же по наущению польских военачальников, служивших в его войске, Лжедмитрий Второй вступил в переписку с Юрием Мнишеком, который в то время находился в Ярославле вместе с дочерью Мариной. По условиям договора почетные пленники Мнишеки и другие паны под сильным конвоем, насчитывавшим до трех тысяч человек, были отправлены в Польшу. Однако они своевременно предупредили об этом Лжедмитрия Второго. Тушинский вор послал сильный казацкий отряд на перехват этого поезда.

Разведывательные дозоры поляков обнаружили преследование воров. Кто-то сразу предложил изменить маршрут, чтобы уйти от погони. Большинство недавних пленников во главе с Гонсевским и Осеницким согласилось с этим, но Мнишеки отказались. Они желали стать компаньонами