Читать книгу - "Годунов. Трагедии Смутного времени - Александр Николаевич Бубенников"

Шуйским и инокиней Марфой, матерью Дмитрия. Гроб был открыт. Марфа взглянула на тело и не смогла вымолвить ни словечка, застыла со слезами на глазах. Вдова Ивана Грозного теперь должна была опознать своего мертвого сына. Год назад на этом же самом месте она назвала таковым Лжедмитрия, тогда вполне живого и здорового. Это было уже слишком. Ее снова вынуждали обмануть всех, проливать слезы над гробом, твердо зная, что останки ее сына подменены и уничтожены.

Василий понял, что надо спасать положение. Он подошел к Марфе, глянул на покойного ребенка, тут же признал в нем царевича Дмитрия и повелел закрыть гроб, чтобы не смущать мать Марфу, на лице которой читались отчаяние и недоумение. Мол, где же настоящие останки моего сына?

Инокиня Марфа послушала советы сильных мира сего, не стала упрямиться. В Архангельском соборе она во всеуслышание объявила, что в этом гробу находится ее несчастный сын. Тело царевича Дмитрия было помещено в драгоценную раку в склепе, расположенном вблизи могилы Ивана Грозного, «в приделе Иоанна Предтечи, идеже и братья его».

У гроба Дмитрия, конечно же, немедленно начали происходить чудеса. Монахи подвели к нему слепого, он помолился и тут же прозрел. Всего в день захоронения в Архангельском соборе исцелились 13 человек, на следующий день – еще дюжина. По приказу царя была составлена грамота с описанием всего этого и разослана по разным городам.

Однако противники Шуйского и Филарета не дремали, постарались испортить навязчивое представление. Однажды в собор, к гробу Дмитрия, был доставлен тяжелобольной человек. Он дотронулся до гроба и тут же умер. После этого инцидента доступ к святым мощам был прекращен. Колокола московских храмов, возвещавшие о чудотворстве, совершавшемся в Кремле, смолкли.

Потом современники недоумевали. Зачем Филарет в Угличе подменил останки царевича? Неужели таким вот образом он подал тайный знак новым самозванцам и их покровителям, находящимся за границей, отомстил Шуйскому, окончательно изовравшемуся?

В том же 1606 году несчастный царевич Дмитрий был причислен к лику святых, канонизирован. Снова прозвучал призыв к покаянию всех действующих лиц Русской Смуты. Первой в этой очереди оказалась инокиня Марфа, она же вдовая царица Мария Нагая. Женщина, обливаясь слезами, молила царя и все духовенство простить ей грех тайного согласия с самозванцем Лжедмитрием. Народ, исполненный умиления, видел это и тоже рыдал навзрыд.

Впрочем, многие бояре и знатные дворяне тоже вынуждены были покаяться за кровь, уже пролитую во время Смуты, за гибель царевича, свою связь с самозванцем и Годуновыми. Прежде всего это должен был сделать сам Шуйский. Он нес раку с мощами Дмитрия, желал своим усердием заставить людей забыть его прошлые вины. Тайные темные силы призывали Василия каяться уже за новые грехи перед Господом. И так до бесконечности. Грешить и каяться, запутавшись в своих неправдах и лжи…

Жители городов и деревень земли Русской с недоумением слушали в церквях грамоты, подписанные новым государем Василием Шуйским. Совсем недавно их из Москвы радостно оповещали о том, что престол занял истинный природный царь Дмитрий Иванович, Божьим соизволением воскресший из мертвых. Теперь же в новых грамотах, полученных из столицы, говорилось, что это был самозванец, отъявленный злодей и еретик, чернокнижник, занимавшийся колдовством. Он был наказан Господом, погиб за злодейство, чинимое им, а вот как – не говорится.

В новых грамотах сказано, что царь Василий Шуйский происходит из природных Рюриковичей, потомок великого князя Александра Невского. Он занял престол совершенно законно, по приговору всех людей Московского государства. Однако народ на местах знал, что от их области и города никаких выборных людей в Москве не было. Значит, в грамоте опять ложь. Правда же состоит в том, что царя выкликнули столичные бояре и их холопы, его сторонники.

А сколько патриархов сменилось на престоле! Иов, Игнатий, Филарет, Гермоген. С ума сойти от такой вот грызни высшего духовенства за место под солнцем.

Все это приводило народ к тому печальному заключению, что не все ладно в столице и государстве Русском. При царях Федоре Ивановиче и Борисе Федоровиче хоть города и крепости строились. Если бы не голод и холод, ниспосланные нам Господом в наказание за грехи наши, была бы жизнь достойная. А потом пошла одна поруха, потрясения, немыслимые ранее в государстве. Отсюда полное недоверие к царям, к правительству, боярам и вельможам, а от него – тревога и страх в умах.

Как-то само собой выходило, что Шуйский не просто так запомнился его воинам как совершенно бездарный полководец. Он вообще не имел никаких способностей, необходимых настоящему государю-правителю, несмотря на хитрый, весьма изворотливый ум интригана и записного обманщика. Этот человек, скаредный, мелочный, расчетливый до крайности, не дающий никому и никогда милостыни, раздражал бояр и дворян. Он был совсем не популярен, просто презираем в народе, привыкшем к знаменитой щедрости Годунова и даже излишней расточительности царя Лжедмитрия.

Этот «полуцарь» дорвался до власти через великие козни. Именно поэтому он с удовольствием делил ее с боярами, стремился снять с себя персональную ответственность за те беды, которые творились в государстве в Смутное время. Шуйский с удовольствием подставлял и обманывал своих подданных, сумел провести даже Филарета, великого искусника по этой части.

Этот митрополит, «исполняющий обязанности патриарха», вез новообретенные мощи царевича из Углича в Москву. К своему великому удивлению, даже, может быть, ужасу, в Тайнинском он увидел Гермогена, идущего рядом с Шуйским. Конечно, на такого сильного в православной вере, волевого святого отца, настоящего патриота земли Русской мог полностью положиться любой московский царь.

Несостоявшийся патриарх Филарет вынужден был признаться как на духу родному брату Ивану Каше:

– Переиграл меня Шуйский. Надо было вам с Мстиславским власть брать раньше.

– Пытались, да все без толку. Ты не кори меня. Не повинен я пред тобой, – огрызнулся Иван Романов и добавил: – Только вот Василий долго не просидит на престоле при всех своих обманах и интригах.

– Чего так?

– Догадаться немудрено. Ясно, что число сторонников Шуйского будет быстро сокращаться. Слишком уж он жаден. Воинские люди не горят желанием служить этому обманщику. – Каша почесал затылок и продолжил: – Повезло ему. Он чудом оказался на престоле, но скоро слетит с него.

– Еще одним его великим обманом будет, когда он насчет святых мощей царевича разглагольствовать начнет. Ну да ничего, особый знак на сей счет мною сделан и замечен. – Филарет тронул окладистую бороду и сказал, понизив голос: – Царские печати надо передать Молчанову через самых доверенных людей, которым ты веришь даже больше, чем самому себе.

– Знамо дело.

– Надо сделать так, чтобы Шуйский или кто из