Читать книгу - "Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики - Адам Туз"

В более общем плане лихорадочные дискуссии лета 1940 г. свидетельствуют и о том, что в крайнем напряжении находилась экономическая политика Германии с начала 1930-х гг.^[1179] После грандиозных побед вермахта казалось возможным, что сложившееся положение позволит Рейху избавиться от множества обременительных ограничений, мешавших немецкому бизнесу с момента банковского и валютного кризиса 1931 г. В Берлине в целом были согласны с тем, что корсет «Нового плана» Шахта не к лицу будущему европейскому гегемону^[1180]. Репарации, наложенные на побежденные державы, должны были покончить с острой нехваткой иностранной валюты в Германии. За счет других европейских центральных банков Рейхсбанк предполагалось вооружить стратегическим валютным резервом как минимум в 10 млрд рейхсмарок. Ответственность за ненавистные «политические долги» 1920-х гг. возлагалась на Великобританию. Перед Рейхом даже открывалась возможность возобновить переговоры о выплате американских займов, замороженные шестью годами ранее. А продемонстрировав свою способность обойтись без США, Германия могла вести эти переговоры с позиции силы. Возможно, самым примечательным было то, что Рейхсминистерство финансов, испытывавшее беспокойство по поводу того, что система экспортных субсидий обходилась стране все дороже и дороже, даже выдвинуло идею о том, что Германия должна воспользоваться своим резким усилением и ростом престижа для того, чтобы девальвировать рейхсмарку, тем самым исправив давнее несоответствие между немецкой и прочими мировыми валютами^[1181]. Неудивительно, что это предложение не прошло. Час победы не годился для того, чтобы уменьшать внешнюю стоимость валюты страны. Отныне задавать стандарты должна была рейхсмарка. Ее некоторая переоценка по отношению к европейским сателлитным экономикам лишь приветствовалась, поскольку способствовала удешевлению импорта^[1182]. Если обменный курс рейхсмарки и доллара нуждался в корректировке, то приспосабливаться должен был доллар, а не наоборот.

Наиболее амбициозные цели ставило перед собой германское Министерство иностранных дел. Оно хотело воспользоваться уникальной возможностью, созданной военной победой, и поскорее заключить таможенный и валютный союз с как можно большим числом европейских стран. Однако Дания – первая страна, которой было сделано такое предложение, – уклонилась от него, а Рейхсбанк, РМЭ и организация по выполнению Четырехлетнего плана были против излишне поспешного расширения экономических рубежей Германии. Они предпочитали постепенный подход, первым шагом которого должно было стать включение всей Западной Европы в централизованную клиринговую систему, которая бы позволяла осуществлять многостороннее погашение долгов во всех случаях, когда это устраивало Германию. Такая система, учрежденная в августе 1940 г., стала основой для все более интенсивного вовлечения европейских экономик в сферу влияния Рейха. Хотя находились и те, кто видел в этой централизованной клиринговой системе зародыш экономического будущего, ее непосредственная практическая цель состояла в том, чтобы обеспечить Германию практически неограниченным торговым дефицитом. Жестокую логику этой военной клиринговой системы с поразительной откровенностью изложил д-р Густав Шлоттерер, молодой национал-социалистический чиновник, являвшийся ее главным архитектором^[1183]. Выступая в июле 1940 г. перед немецкими предпринимателями, Шлоттерер объяснил: