Читать книгу - "Призрачные воины - Лючия Сен-Клер Робсон"

От голоса Лозен у него по телу пошли мурашки — по большей части, конечно, от страха, но не только. Что ей от него нужно? А вдруг это и правда ловушка? Тогда он, совсем как в песне Цезаря, тычет пальцем в опоссума, рискуя и своей головой, и жизнью друга.

В висках стучала кровь. Рафи замер. Он был готов в любой момент услышать пронзительный боевой клич апачей и свист стрел. Затем в тишине раздался мирный хруст камешков под сапогами Цезаря. Спокойствие, исходящее от его размеренных шагов, придало Коллинзу уверенности и сил.

Цезарь был человеком отважным, хотя храбростью в этих краях мало кого удивишь. Однако бывший раб каждый день просыпался, зная, что его может оскорбить или ударить какой-нибудь мерзавец, куда менее образованный, сильный и благородный. Цезарь жил с осознанием этой простой истины, для чего требовалась сила духа особого рода.

Рафи потянулся рукой к шляпе и снова коснулся амулета. Пальцы прошлись по синему камешку, крылышкам колибри и крошечному, меньше его мизинца, птичьему черепу. Прикосновение к оберегу успокоило Рафи. Да, вокруг царит кромешная мгла, но он, Коллинз, идет к человеку, который подарил ему амулет. Страх окончательно оставил Рафи, и он похвалил себя за то, что в очередной раз сумел сохранить выдержку и не выставить себя дураком.

Факел быстро прогорел, и, чтобы осветить себе путь, друзьям пришлось поджигать пучки травы. Добравшись до рощи, Рафи увидел под высокой сейбой два силуэта. И как этой чертовке раз за разом удается обходить караулы, оставаясь незамеченной?

— Ке киэре? — спросил Рафи. — Что нужно?

Он принялся ждать, пока Лозен шепотом переговаривалась со своей спутницей — скорее всего, пленной мексиканкой. Наконец Лозен, запинаясь, заговорила на испанском. Вторая девушка шепотом подсказывала ей слова.

— Мой брат, именуемый Викторио, хочет поговорить с Ц’эком.

— Твой брат желает мира?

— Да, если нашим людям разрешат остаться в этом крае.

— Вы просите устроить резервацию в Теплых Ключах? В Уорм-Спрингс?

— Резервацию? — Лозен посовещалась со спутницей. — Си, — кивнула индианка. — Ресервасъон. Бина ’нэст 'тльоо.

— Бена несло?

Тихий смех Лозен напоминал рябь на поверхности пруда.

— Бина ’нэст ’тльоо, — медленно и отчетливо повторила она, будто обучая Рафи правильному произношению. — Это значит, — Лозен запнулась, подбирая слова на испанском, — огибающий их забор.

— Где твой брат хочет поговорить с доктором Стеком?

— Он будет ждать в ивовой роще в маленьком каньоне к востоку от Аламосы.

— Когда? — Рафи отчаянно хотелось спросить у Лозен, поедет ли она с братом.

— Через месяц. На новой луне.

— Я все передам доктору Стеку.

— Энжу, — кивнула Лозен.

Рафи помнил, что это слово означает «хорошо». Скорее всего, девушка полагала, что переговоры подошли к концу.

— Спроси ее про Пандору, — коснулся Цезарь локтя друга.

— Как поживает та девушка, которой мы помогли вернуться в племя? — послушно поинтересовался Рафи.

— Она все еще жива.

«Она все еще жива». Что ж, времена сейчас такие, что, пожалуй, ничего другого знать не нужно. До Рафи неожиданно дошло, что сейчас у него появился шанс, о котором он уже давно мечтал. Он наконец-то стоит лицом к лицу с женщиной-аиачем, которая спокойно с ним разговаривает, вместо того чтобы всеми силами пытаться его убить. Вроде бы беседуй на здоровье, а в голове вместо вопросов — звенящая пустота. Спросить, съели ли они лошадей, которых угнали из форта месяц назад? Или как поживает подзорная труба, которую она когда-то украла у него?

— Твой народ страдает? — Стоило Рафи задать вопрос, как он тут же показался нелепым. Само собой, страдает. Или нет? Обычно апачи сами несли страдания другим, а сами, казалось, были им не подвержены.

Лозен подняла руку ладонью к себе и сжала ее в кулак, оставив направленным к небу лишь мизинец.

— Мы носим наши жизни на кончиках ногтей, — сказала она спокойно, без горечи и злобы, хотя у нее были основания негодовать.

Пока Рафи переваривал ответ, Лозен со своей спутницей скрылись в темноте. Казалось, их силуэты, очерченные светом звезд, только что стояли перед ним, как вдруг в один миг пропали — словно призраки, которых так боялись сами апачи.

— «Мы носим наши жизни на кончиках ногтей», — недоуменно повторил Цезарь. — И что же это может означать?

— Не знаю.

На самом деле Рафи знал. Просто не мог объяснить. 

ГЛАВА 39

ДАВИД И ГОЛИАФ

Когда Рафи, добравшись до Санта-Фе, заглянул к Стеку, доктор сидел, склонившись над столом, и с мрачным видом писал ответ на очередное распоряжение генерала Карлтона. Сдвинув очки на кончик тонкого носа, Стек глянул поверх них и просиял, увидев перед собой Коллинза. Стоило доктору узнать о том, что Викторио просит встречи с ним и готов договориться о мире, при условии что его племени разрешат остаться в родном краю, как настроение у Стека заметно улучшилось.

Отправившись на следующее утро в путь в обществе Рафи и Цезаря, он что-то с довольным видом напевал себе под нос, покуда приятели по очереди прямо в седлах, передавая друг другу книгу, читали вслух «Двенадцатую ночь».

— Мне эта пьеса нравится больше остальных, — признался Цезарь.

— И почему же? — поинтересовался доктор Стек.

— Потому что брат Виолы Себастьян на самом деле не утонул, оказался жив-живехонек.

— А у тебя есть брат?

— Был. Сейчас он на небесах.

— Число наших братьев и сестер определяет Господь, — заметил Стек, — но он не ограничивает нас в друзьях.

«Которых в здешнем краю отыскать сложнее, чем зубы в клюве у курицы», — добавил про себя Рафи, порадовавшись, что ему все же удалось найти друга в лице Цезаря. Большую часть дороги до Боске-Редондо протяженностью почти полтораста километров они читали «Двенадцатую ночь».

Генерал Карлтон приезду гостей не обрадовался.

— Запрещаю! Ни за что! — гремел он, грохоча кулаками по столу с такой силой, что на нем подпрыгивали перьевые ручки, чернильница и счетная книга. — Все решения по индейцам в Нью-Мексико принимаю я. Я здесь представляю власть!

Стек не терял надежды, что у генерала осталась хоть капля здравого смысла, к которому доктор и воззвал:

— Но предложение Викторио устроить резервацию в его родном краю вполне разумно. Я уверен, что нам с ним и прочими апачами чирикауа удастся прийти к соглашению, которое всех устроит.

— Вы и близко не подойдете к Викторио! — взревел генерал. — С ним будет вести переговоры один из моих офицеров. Он поставит его племя перед выбором: либо они подчинятся армии Соединенных Штатов Америки и мирно переедут в Боске-Редондо, либо я объявлю на них охоту и перебью всех до последнего.

— Но