Читать книгу - "Тьма на кончиках пальцев - Дмитрий Швец"

А Петр Андреевич распалялся все больше. Он выплюнул погасшую недокуренную папиросу, и достал новую. Светлана Юрьевна проводила взглядом, исчезнувший в темноте окурок, и вновь уставилась в глаз Крестовского. Она заставит Петра Андреевича завтра найти этот окурок подобрать и выбросить. Но делать это придется нам. Рыться в снегу не графское дело. Петр Андреевич прекрасно делегирует обязанности. И убеждать он умеет.

Только со Светланой Юрьевной дар его дал осечку. Она как стояла перед ним, прямая, как жердь, твердая, как камень, неподвижная, как скала, так и продолжала стоять. Молча, не шевелясь, сцепив руки в замок, внимательно глядя в единственный глаз Крестовского.

— Черт бы вас побрал, детки, — он достал портсигар, выудил папиросу, чиркнул спичкой. Или не спичкой, я не видел, чтобы он что-то еще доставал, кроме портсигара. — Как же мне все это надоело, — он развернулся, сел на крыльцо и глубоко затянувшись выпустил дым в темное ночное небо.

Светлана Юрьевна подошла к нему, положила руку на плечо, коротко его сжала.

Я охнул, отступил на шаг, поскользнулся и едва не растянулся на крыльце. Из спины Светланы Юрьевны медленно вырастал хвост. Темный, густой, почти черный, он тихо раскачивался, и струился, изгибаясь, словно огонь под легким ветерком. Точно! Это не хвост, это огонь. Вот он раздвоился, еще и еще, и вот уже к темному небу тянутся восемь струящихся сполохов чистой темной энергии.

Словно хвост павлиний распустила она над собой. Зрелище насколько впечатляющее, настолько и пугающее. Я понимал, что это Тьма. Самая настоящая! Не какие-то жалкие паучки, от которых ни вреда, ни пользы, ни интереса. Здесь же чистая, совершенная Тьма и она служит Светлане, покоряется ей, помогает. Я не понимал, что делает мой учитель, но видел, как Тьма струится над ней, как нежно и трепетно, словно боясь повредить касается кожи женщины. Тьма послушно собиралась в огненный хвост, готовая служить, готовая делать все, что прикажет Светлана.

Я сглотнул. Честно говоря, я так себе маг. Да, я освоил кое-что на уроках в этом доме, что-то помнил из книг, тайком позаимствованных из библиотеки отца. Я могу призвать слабенький воздушный вихрь, могу подкурить папиросу Крестовскому, если не спалю ему при этом лицо, но на этом, пожалуй, все. И эти самые простые заклинания требуют неимоверной концентрации. И силы.

Энергия стихий разлита в воздухе, ее можно копить рассовывать по карманам, по шкатулкам, складывать в сундуки. Она бесконечна. Только собирается медленно. Очень медленно. И каждый из владеющих магией копит энергию в себе, не тратя попусту.

Во мне ее почти нет. Я еще слишком молод и магические практики только лишь начал познавать. Однако, я уже успел почувствовать, что даже давно прирученные стихии, поставленные на службу поколениями назад, не слишком хотят становиться огненными шарами.

Здесь же темные стихии, сама тьма не просто стремилась к Светлане, она желала этого. Тьма хотела прикоснуться к моей учительнице, стоящей на крыльце и распустившей над собой темный павлиний хвост.

По хвосту из сполохов пробежала волна и в небо взмыли крохотные частички пепла. Еще волна, еще и еще, и вот в сторону леса движется, разлетаясь в по сторонам стая пепельных птиц.

Светлана пошатнулась, ухватилась рукой за перила крыльца, удержалась на ногах, подняла вторую руку ко лбу, тяжело выдохнула. Хвост дрогнул и растаял, оставив лишь единственный отросток.

Петр Андреевич, выдохнул, тяжело застонал и грузно повалился на крыльцо.

— Ты меня высосала, — прохрипел он. — Почти высосала. Еще немного и...

— Прости, — Светлана Юрьевна опустилась на корточки, не глядя, протянула руку к Крестовскому, но тот лишь свалился на ступеньку ниже.

— Светка, мать-перемать! — зло скрипел он. — Следи лучше, я оклемаюсь. — он растянулся на ступеньке. — Все со мной хорошо. Будет.

Она кивнула, поднялась, уставилась во темноту над лесом. Я видел, как крохотные частички темного пепла скользят по небу, как падают они в лес, как исчезают среди деревьев, но момента, когда все кончилось не увидел.

— Там! — Светлана Юрьевна сорвалась с крыльца и устремилась к лесу.

— Нашла, — усмехнулся Крестовский. — И на что он, дурак, надеялся, — он как смог покачал головой, тяжело вдохнул морозный воздух, выдохнул, потянулся за папиросой и увидел меня. — Глеб! Какого хрена ты еще здесь? Бегом за ней, и глаз с нее не своди, головой мне за нее ответишь. Волчок, с ними.

Светлану мы нагнали уже далеко за воротами, на самой кромке леса. И не догнали бы, если бы она не перешла на спокойный шаг. А она бы вряд ли перешла, если бы не снежная шапка, лежащая в лесу.

— Что это было? — спросил я, нагнав ее.

— Что было что? — спросила она, повернувшись ко мне и слегка сбавив шаг и сильно нахмурившись.

— Там, на крыльце. Хвосты у вас за спиной, как огонь, а потом пепел в небо. Красиво. Красиво и страшно. Так что это?

— Поисковое заклинание. Темное, — закусив губу, глядя мне в глаза, ответила она. — Ты видел? Видел его?

— Конечно. Такой хвост, сложно не заметить, он как павлиний, только из темного огня. Хотя нет, он больше на кошачий похож. Только не один, а восемь. А потом пепел из них, как вылетит, словно из хлопушки, и в лес полетел, как мухи черные, — я поймал себя на том, что от восторга тараторю без умолку, прикусил язык, глубоко вдохнул, и уже спокойней, как и подобает герцогу сказал: — Я тоже такое заклинание хочу! Научите?

— Нет, Глеб, не научу, — невесело усмехнулась она.

— Почему? — вскинулся я. — Я недостаточно хорош для заклинания?

— И это тоже, — спокойно кивнула она. Я обиделся, но она продолжила: — Тебе не хватит силы. Я уже давно его практикую, я давно знакома с темными стихиями. Мне удается удерживать их. Но даже мне не хватает моей энергии, — еще один невеселый смешок. — Во мне недостаточно Тьмы для этого заклинания. Мне приходится брать ее у других, а это опасно для них. И я не смогу тебя обучить ему, потому как с его помощью я могу найти только оного человека — Степана, — горькая усмешка, кислый смешок, скривлённый рот. Глаза ее на мгновение гаснут, но тут же загораются снова. — Это его заклинание.

Она замолчала, отвернулась, резко ускорилась, а я не стал. У меня две сестры,