Читать книгу - "Памятка убийцы - Алексей Викторович Макеев"

* * *

Поместье Валиводзей скрылось за холмом, когда Крячко резко остановил машину у реки и вышел, чтобы достать из багажника спиннинг.

– Ты чего, Стас? – недоуменно спросил Гуров.

– Да ничего, Лев. Просто понял, что я со своей старой удочкой счастливее людей, у которых есть свой кусок реки.

Он забросил блесну и сел на бревно у воды.

– Потому что тебе не придется подсылать детективов, чтобы похитить мои записи, если я умру? – предположил Гуров, смирившись с тем, что другу нужна передышка. В самом деле, и сам он с удовольствием проведет полчаса на природе, у речки, пусть и без удочки. Убийства, горе, подозрения, не пойманные пока преступники – все это выматывает. А здесь еще с каждым шагом расследования все больше растет сочувствие к жертве, Юлии Юнг. Казалось бы, звездный психолог, элита – и при этом она смогла остаться человеком.

– Типун тебе на язык! – буркнул Крячко в ответ на его реплику.

– А на самом-то деле что случилось, Стас?

– Да просто – понимаешь, Лев? – нам с тобой эти фигуранты годятся в дети. И вот смотрю я на них, таких устроенных в жизни, продуманных, имеющих своих мужей-олигархов, стилистов, психологов, ассистентов, подопечных фонда, прислугу… А вижу тех, кто теряет друзей. И про страхи, которые свели этих друзей в могилу, не знают!..

– А ты уверен, что причиной смерти Юлии стал не случайный больной клиент, а страх перед человеком из прошлого, которого она хотела сделать героем нового проекта?

– У тебя, Лев, другие варианты трактовки фразы про того, «который свое внимание на нее, к сожалению, обратил»?

– Да согласен с тобой! А про того, «который был почти недоступен, а стал недосягаемым», – с Баниным. Пишет, что, по словам его свидетеля, Соляйников был в числе тех, кто попал под чары своей юной студентки Юлии.

– Судя по словам подруг, можно предположить, что она отвечала ему взаимностью, – заметил Стас. – Что помешало профессору жениться на ней?

– Может, боялся после стольких лет холостяцкой жизни? Может, ждал защиты диплома и выпуска? Хотя я бы, знаешь, узнал, что там у профессора с матерью. Может, Новина не просто так изучала эту тему?

– Думаешь, она болезненно зациклилась на маменькиных сынках, потому что искала причину одиночества любимого профессора? – предположил Крячко.

– Все может быть. Женщина она была умная и красивая. – Гуров достал телефон. – Вот смотри. Ольга Валиводзь прислала их старое фото. Первая годовщина жизни на съемной квартире.

– Дом моделей Славы Зайцева отдыхает! Матерь Божья! – восхитился Стас.

– А вот они десять лет спустя. Отмечают уже в ресторане и впервые дарят друг другу подарки, которые раньше не могли себе позволить. Ольга уже с дневником.

Крячко посмотрел на фото.

– Профессора можно понять. Но у меня все равно не вяжется вот что. – Станислав задумчиво посмотрел на воду. – По словам Банина, Соляйников был принципиальным мужиком, порядочным и смелым. Так?

– Да.

– И вот он узнает, что его возлюбленная участвует в проекте по изучению экстремизма и рядом с ней трется этот склонный к насилию над женщинами Четверг…

– Кстати, отличное прозвище для субъекта.

– Ну да. Я к чему? Почему, когда открылась правда, он ничего не сделал?

– А что, если он именно за Юлию заступиться хотел? И во-первых, поговорил с Четвергом, а во-вторых, прикрыл весь проект?

– И тогда «Отроки во вселенной» на волне своей, пусть и частично плохой, популярности распались?

– И Соляйникову отомстили за это. Точнее, отомстил наш загадочный, кровожадный Четверг. Ладно! Сейчас дам задание Банину, – Гуров написал сообщение, – и тоже сниму стресс. Ты прав, старый друг! Горько видеть вокруг себя толпы продуманных, но бестолковых больших детей. – Сыщик снял галстук и закатал рукава. – Вторая удочка есть?

– Удочка! Ну, кто так зовет спиннинг? Ты всегда будешь генеральским сыном, Лев!..

– Посмотри, как этот генеральский сын тебя сейчас по количеству улова сделает!

– Пусть он сначала леску забросит, крючок в зад не вонзив!

– Смотри и учись!

– Бегу и падаю!

– Берегись!

* * *

Банин тяжело поднялся из-за стола, унося с собой одноразовый контейнер с аккуратно нарезанным пирогом с курагой.

– Приходите еще! – уговаривала его соседка Соляйниковых снизу Инга Петровна Вендина.

Проведя с ней час, Павел узнал все о новых и старых жильцах подъезда одного из домов у старой набережной, в том числе психологе и университетском преподавателе Алексее Анатольевиче Соляйникове, который, как выяснилось, не всегда был старым холостяком.

– У Лешеньки была жена, – угощая Банина чаем, громковато объясняла Вендина. Рослая, в полинялых штанах и цветастой кофте, она суетилась вокруг следователя. – Ирка гуляла под нашими окнами с собачкой и, – Инга Петровна понизила голос, – кажется, с улицы Алексея Анатольевича заметила. Он всегда печатал и курил на балконе. В выходные вообще целыми днями так сидел. Вот вы свою любовь уже встретили?

– Думаю, да.

– По вам это видно. Я как-то сразу заметила.

– Да? Спасибо. Так как познакомились, вы говорите? – попытался вернуть беседу в деловое русло Павел.

– Легко и просто. Она просто начала приводить свою крысу гадить у входа в наш подъезд. Вы вот со своей девушкой где познакомились?

– В похоронном агентстве.

Инга Петровна посмотрела на Банина с выражением «Ваша песенка спета». Он попытался оправдаться:

– Она там делает людей красивыми. Напоследок. Давайте, пожалуйста, вернемся к делу.

– Угу. В общем, Ирка сюда быстро переехала. Развела сумасшедшую деятельность. Дверь ей не та – давайте поменяем. Трубы старые – пусть скидывается весь стояк. Мусор вонючий обожала в общий коридор вынести или вообще на ковер Иванниковых из соседней квартиры поставить. Вот вам крест, раз в неделю минимум так делала! – всплеснула руками Вендина.

– Неприятно, конечно.

– Ну, мы ей объявили войну всем подъездом. Перестали здороваться. Мусор ее под дверь производительницы ставили. А потом к Алексею Анатольевичу мать на обследование приехала. Деревенская. Он же с Озерок. Ну, и началось. Только он в универ свой, свекровь с невесткой – орать… У нас люди окна в майскую жару закрывали, так слышно было. Но мать – она всегда мать. Вы вот свою мать любите?

– Разумеется.

– Представляю, – Вендина поджала губы, – как она работу вашей девушки одобряет.

– Инга Петровна, давайте, пожалуйста, вернемся к воспоминаниям о событиях начала нулевых годов.

– А че вспоминать? Мать Алексея Анатольевича все по врачам ходила. Потом слегла. Под конец не вставала уже. Он с ней возился. Иванниковым за досмотр и уколы, когда на работе был, честно платил. У него в институте, что с инвалидом живет, никто и не знал, поди. И ведь молодой мужик! Мог еще семью, детей завести! Вы вот