Читать книгу - "Тайны дубовой аллеи - Юлия Викторовна Федотова"

в воздухе пахло морозом и снегом – только сейчас Веттели заметил, что из-за проклятия стал хуже различать запахи. Теперь обоняние вернулось, и забытые ощущения кружили голову. «Ах, как же я понимаю Вергилия!» – очень громко подумал он и вдруг явственно услышал ответ:

– Неужели, сэр? Весьма похвально в вашем-то юном возрасте! А я, грешный, сколько за него ни брался, к великому моему сожалению, так и не смог постичь. Вы не были бы так добры уделить мне четверть часа, если вечерком загляну к вам с книгой? Хотелось бы услышать ваши комментарии по поводу восьмой эклоги.

«Увы, сэр, боюсь, именно этим вечером я буду очень занят! Не согласитесь ли вы перенести нашу встречу на завтра?» – подумал Веттели панически. Во-первых, он понятия не имел, с кем ведет этот безмолвный диалог, во-вторых, рассчитывал за вечер если не понять, то хотя бы перечесть упомянутую восьмую эклогу.

Неведомый собеседник вежливо согласился.

Полчаса пролетели незаметно. Проводив Эмили до школы, Веттели решил вернуться в парк. И только обнаружив себя на опушке кружевной, заснеженной дубравы, потрясающей воображение своим девственным великолепием, он наконец сообразил, что чуть не всю дорогу шел другой стороной. Как перескочил – сам не заметил! Какое-то время он просто бродил по тропинкам, а потом ноги сами вынесли его к знакомому озеру.

Оно так и не замерзло, так и лежало средь окружающей белизны зловещим черным зеркалом, казавшимся воротами в какой-то иной, недобрый мир. Веттели даже заколебался, подходить или нет? Но любопытство все-таки взяло верх, интересно было посмотреть, что это за «другое лицо», упомянутое Агатой?

Подошел, заглянул с такой осторожностью, будто боялся, что из глубины кто-то выскочит и схватит.

Нет, лицо, конечно, было его собственное, вполне узнаваемое. Но выглядело оно по эту сторону даже лучше, чем хотелось бы. Скажем так: если бы он увлекался любительским театром и ему, к примеру, досталась роль несравненного сэра Ланселота или того же молодого Тэмлейна, он мог бы играть их без грима, ограничившись только соответствующим эпохе париком.

К школе Веттели решил вернуться через поле для гольфа. Не рассчитав, переступил и ту невидимую черту, что обитатели холмов считали границей своих безраздельных владений. В воздух взлетели стрелы, пришлось спасаться бегством.

Что-то лежало на пути, занесенное снегом, похожее на бревно. Споткнулся, полетел головой вперед, искупался в снегу не хуже спаниеля Вергилия. Но по сравнению с вражескими стрелами это были пустяки.

…После пятичасового чая его настигла совесть, и он пошел сдаваться. Нашел профессора Инджерсолла и честно признался, что организм его в полном порядке, самочувствие великолепное, поэтому для дальнейшего пропуска занятий нет никаких причин и к исполнению должностных обязанностей он готов приступить уже завтра.

Директор его визиту удивился, обрадовался – но на занятия не отпустил.

– Отдохните-ка вы все-таки до понедельника, – посоветовал он. – Так мне будет спокойнее. К тому же мисс Топселл уже все равно изменила расписание – не перестраивать же его еще раз?

Последний аргумент чудесным образом усыпил остатки совести лорда Анстетта, и вместо занятий он вернулся к расследованию.

Сначала вписал в таблицу сведения о последней, раненной в щеку жертве: «Оскар Флайт, ученик 5-го курса, очень глуп и склонен к патологической лживости». Еще раз пробежал глазами графу «Личность жертвы» и почувствовал обиду за симпатичного чудака Фаунтлери – в какую-то неподходящую компанию тот затесался. А потом задумался. Что-то неприятное, ускользнувшее от внимания беспокоило его, не покидало ощущение, будто утром он забыл или упустил что-то важное… Что это было, когда?

– Повтори мысленно всю прогулку, шаг за шагом, и вспомнишь. – посоветовала Эмили.

Идея была хорошей, но повторить прогулку Веттели решил по-настоящему.

…Половину дороги до леса он шел по собственным следам. Потом они оборвались – значит, именно здесь он нечаянно перескочил на чужую сторону. Выглядело это странно – шел человек, и вдруг не стало, будто взлетел.

Знакомыми аллеями быстро выбрался к замерзшему пруду, потоптался минуту-другую – нет, не то! Вышел на равнину, побрел, стараясь не приближаться к опасным холмам… Вот оно – снежное месиво посреди луговины, здесь он упал, споткнувшись о бревно. Странно! Откуда на поле для гольфа взяться бревну?

Вернулся к школе. Вон, впереди, что-то темнело – он проходил здесь, точно, проходил. Снежное месиво посреди нетронутой белой равнины. Бревно?

Веттели ускорил шаг, ему стало тревожно до жути. Он уже подозревал, что именно должен увидеть.

И увидел. Хотя не совсем то, что ожидал. Он думал, это будет еще никому не известная жертва школьного убийцы, какой-нибудь пришлый молодой парень, которого случайно занесло в Гринторп.

Но человек, чье окоченевшее тело Веттели не без брезгливости отрыл из-под снега, оказался далеко не юным. На вид ему можно было дать хорошо за семьдесят, хотя не исключено, что при жизни он выглядел моложе. У него были густые седые волосы, смерзшиеся в один ком, кустистые брови и совершенно целые глаза, ничего постороннего из них не торчало. Дорогая, респектабельная одежда и добротная обувь однозначно указывали на то, что покойник не принадлежал к числу нищих бродяг, имеющих обыкновение спьяну замерзать по сугробам. Он вообще не замерз, хотя несведущий человек подумал бы именно это: упал пожилой, подвыпивший человек, а подняться не смог… Или сердечный приступ у него случился, или нашлась другая причина, естественная в таком возрасте. Но Веттели знал точно: даже будучи старым и пьяным вдрызг, очень сложно упасть на ровном месте так затейливо, чтобы напрочь свернуть себе шею. Ее и с посторонней-то помощью непросто свернуть, большая сила нужна.

Да это же он… тот, чье место он занял. Полковник Гримслоу – так, кажется? Его по осени еще искали с собаками. Да, будет теперь гринторпскому констеблю новая работа!

Чувствуя себя немного раздосадованным, Веттели побрел в деревню. Это называется «отдохнул»! И что за невезение такое? Разве мало в Гринторпе народу? Почему всех окрестных покойников должен находить именно он?

Счастье еще, что гринторпский констебль был человеком толковым. Осмотр места преступления, опрос свидетеля, протокол – все было проделано чрезвычайно оперативно. Очень скоро Веттели был свободен. Идя к себе, он размышлял, может ли смерть полковника быть связана со школьными событиями. Но мало ли какие недоброжелатели могли иметься у покойного?

С новым трупом в Гринторпе опять объявился инспектор Поттинджер и потряс бывшего главного подозреваемого до глубины души, принеся ему свои извинения. Делал он это грубовато, по большому счету не столько прощения просил, сколько сам себя успокаивал, что ошибиться может каждый, никто из смертных от этого не застрахован. Но сам