Читать книгу - "Тайны дубовой аллеи - Юлия Викторовна Федотова"

чудовище Барлоу речи не шло. Думаю, это разные вещи, и духи могли воспользоваться неточностью формулировки, чтобы утаить правду. Они часто так поступают.

– Верно, – согласилась ведьма. – Когда общаешься с потусторонним, формулировки должны быть предельно точными. К счастью, в нашем случае все ясно и без духов. Не знаю, как ты это воспримешь, Берти, не хочется тебя лишний раз травмировать… Короче, чудовища, в которых превращаются жертвы «крови черных песков» после смерти, почти полностью лишены разума. Они просто рыщут по свету и жрут, что видят. Вынашивать планы мести, совершать хитроумные убийства и оставлять добычу нетронутой – на такое они просто не способны по природе своей. Нет, тут действовал кто-то живой… ну или пока живой… Ох, мальчик, ты совсем белый. Водички дать?

Веттели отрицательно помотал головой. Не хотел он водички, хотел неразбавленного виски, чтобы напиться вдрызг, забыться и ни о чем не думать. Интересно, как поведет себя черная тварь, когда он будет валяться пьяным? Проявится или нет?

Но говорить о виски вслух он не стал, вместо этого спросил сердито и не по существу:

– Не понимаю, в чем разница между одержимостью и проклятием, если в обоих случаях внутри гнездится кто-то посторонний!

Сказал так, и самому стало стыдно, потому что лучшему выпускнику Эрчестера не к лицу задавать такие глупые вопросы.

– Ты и вправду не знаешь? – удивилась мисс Брэннстоун. – Вас в школе не учили?

– Знаю, учили, – покаянно вздохнул Веттели. – Просто брякнул, не подумав, на нервной почве.

– При одержимости в человека вселяется дух, представляющий собой отдельную, самостоятельную личность, обладающую разумом и злой волей, с ним, как правило, возможен диалог. Он всегда приходит извне и умеет покидать оккупированное тело по собственному желанию. Способен эпизодически подавлять личность своей жертвы и подменять ее, но никогда не сливается с ней и не разрушает ее. Даже тот дух, что вселяется в свою жертву из мести, может погубить лишь ее тело, но не душу. – Мисс Брэннстоун говорила, как будто читала лекцию студентам. – С темной же сущностью, которая в результате некоторых видов проклятий внедряется в человека извне, а чаще зарождается в человеке из его собственных пороков, все наоборот. У нее нет прошлого, нет отдельного разума – используется разум носителя, нет собственной воли – есть только одна-единственная задача: уничтожить человека как личность, разрушить его душу, а освободившееся тело либо полностью умертвить, либо занять, сохранив в нем подобие жизни. В итоге миру является кровожадная тварь, которая потом становится слепым орудием мести проклинавшего. Именно с этим вариантом мы сейчас имеем дело.

– Не хочу! – жалобно простонал Веттели, пряча лицо в ладонях. – Не хочу становиться кровожадной тварью и слепым орудием!

Некоторое время ведьма молчала, с грустью глядя в их полные надежды глаза. Потом все-таки заговорила:

– Могу, конечно, и изгнать, дело недолгое. Тут другая беда. Некоторые проклятия сконструированы таким образом, что их невозможно снять, не навредив носителю. «Кровь черных песков» – из их числа.

– Что значит «не навредив носителю»? – уточнила Эмили деревянным голосом.

– Это значит, что выживают не все, – был ответ. – В нашем случае один из десяти. Так пишут в арабских источниках.

– А что, неплохой шанс! – обрадовался Веттели, на фронте случался расклад и похуже. – А какой выход? Уж куда приятнее умереть более или менее человеком, чем бродить по свету безмозглым и хищным чудовищем. – Но, глядя на расстроенную Эмили, он уточнил: – Мисс Брэннстоун, а если все оставить как есть – сколько у меня времени? Когда эта дрянь меня прикончит?

– К весне, – был лаконичный ответ.

– Пожалуйста, Агата, давайте не будем тянуть с изгнанием. Сейчас я готов, а что будет дальше… – Он умолк, потому что очень остро почувствовал: нет, не готов и помирать ни капли не хочет. Но надо. Ведь грядет понедельник, и если сегодня останется в живых он, завтра неизбежно погибнет кто-то другой.

Эмили будто прочитала его мысли, не хуже феи Гвиневры или ведьмы Агаты.

– Мы будем за тобой следить, чтобы ты никого завтра не убил. – Она всеми силами стремилась оттянуть неизбежное.

– А вдруг я решу перенести убийство на вторник, кто меня знает? – натянуто улыбнулся Веттели. – Не можете же вы следить за мной до весны? Эмили, милая, ну правда, один к десяти – это очень хороший шанс. Ведь правда, мисс Брэннстоун?

– Правда, – кивнула ведьма. У нее были грустные, мудрые, всепонимающие глаза, огнем они больше не светились. – Устраивайся поудобнее, мальчик, посмотрим, что можно сделать. Вдруг все не так плохо, как кажется? Этим арабским источникам под тысячу лет, с тех пор магическая наука шагнула далеко вперед.

…На этот раз подглядывать он не стал. Закрыл глаза и стал вспоминать все, что случилось в его жизни хорошего. Была в его воспоминаниях деревянная лошадка с шальным раскосым глазом, были яркие шапки цикламенов на нянином окне, ее руки и ее родное лицо, ощущение ее теплых губ на затылке. Были силуэты высоких башен Эрчестерского замка, красиво темнеющие на фоне закатного неба, и вдохновенный голос профессора, декламирующий старинную рыцарскую балладу о молодом Тэмлейне. Были каникулы в большом шумном доме, полном вредных девчонок и их не менее вредных подруг. Были друзья – теперь уже мертвые, все до единого. Полыхали праздничные костры Белтейна, таращились огненными глазами фонари Самайна, потрескивали свечи Имболка – всем весело, все еще живы! Было торжественное собрание: Норберт Реджинальд Веттели – лучший выпускник Эрчестера за последние пять лет. Тогда он был счастлив, воображал, будто это имеет какое-то значение. Потом – опасная, дикая красота джунглей – за то, чтобы увидеть ее, не жалко заплатить кровью. Новые друзья, верные, проверенные в боях, – может быть, кто-то еще жив. Потом пески пустыни… Нет, забыть, скорее забыть! И месяцы в Баргейте – тоже. Зато потом – восхитительный, сказочный Гринторп: маленькая комнатка в башне, зеленые холмы, заснеженные дома, тенистый парк, полный древних воспоминаний и тайн, маленькая каменная сова с болтливой феей на голове… И Эмили – его Эмили! Нет, определенно надо быть полным дураком, чтобы позволить себе умереть сейчас, когда жизнь так прекрасна. Но почему так больно…

– Агата, он не выдержит, давайте прекратим, пожалуйста! Пульс совсем слабый…

– Поздно. Уже ничего не остановишь. Беги за Саргассом!

А дальше – красный туман и тишина.

6

Он лежал на мягком и удобном, тепло укрытый. Голова немного кружилась, почему-то болели ребра, зато в теле была непривычная легкость, казалось, будто на месте его удерживает только одеяло, откинь его – и взлетишь.

Но сегодня же понедельник! Неужели