Читать книгу - "Тайны дубовой аллеи - Юлия Викторовна Федотова"

Веттели попытался вскочить – не тут-то было. Единственное, что ему удалось, – это оторвать голову от подушки, и то ненадолго. Вдобавок чьи-то сильные руки легли ему на плечи, удерживая мягко, но крепко.

– Ш-ш-ш! – раздался над головой мягкий голос доктора Саргасса. – Не так быстро, Веттели, вставать вам пока рановато.

Прохладная ладонь задержалась на шее, там, где пульсировала сонная артерия.

Сразу стало жутковато. В такхеметском полевом госпитале так ласково обращались лишь с теми, кому в самое ближайшее время предстояло помереть. Да и пульс на шее обычно проверяли у тех, в ком уже подозревали покойников. Неужели вчерашняя история еще не кончилась?

– Почему? – шепотом спросил он, громче что-то не вышло. – Почему рановато? Я вообще где?

– В лазарете, где же еще, – терпеливо пояснил Саргасс. – А вставать рановато, потому что вы еще не вполне пришли в себя. Через часок-другой, я думаю, можно будет попробовать, но не сию минуту.

– А! – обрадовался Веттели: кандидату в покойники не станут обещать, что он поднимется на ноги через часок-другой. – А где Эмили?

– Я наконец прогнал ее спать! – объявил Саргасс с гордым видом полководца-победителя. – Она вторые сутки отказывалась от вас отойти, хотя в этом не было никакой нужды. Ваше состояние давно уже перестало внушать опасения.

– Что?! Вторые сутки? Какой сегодня день?

– Вторник. Да не паникуйте вы так! Вы официально освобождены от занятий на неделю.

– На неделю! – От сердца отлегло, перспектива бездельничать еще пару дней приятно грела душу, но место для тревоги в ней все-таки осталось. – Боюсь, как бы меня все-таки не уволили. Слишком уж часто я пропускаю уроки.

– Не переживайте, не уволят. Все очень рады, что вы остались в живых.

– Да… просто чудо, что обошлось, – признался Веттели.

И тут доктор Саргасс смерил его долгим, странным взглядом.

– А знаете, Веттели, на самом деле не обошлось. Вы действительно умерли в воскресенье, в восемь тридцать пять пополудни.

– Я… умер? Совсем? – Смысл услышанного дошел до сознания не сразу. – Значит, я уже труп? Нежить?

– Нет, разумеется, не совсем! – поспешил опровергнуть доктор почти сердито. – Какая там нежить? Вас не было в этом мире три минуты двадцать пять секунд, кратковременная остановка сердца. К счастью, у вас очень живучий организм – даже удивительно при тех проклятиях, что на вас лежали, и при том состоянии, до которого они успели вас довести. Вопреки нашим опасениям, вас довольно легко удалось реанимировать, и уже к утру опасность миновала окончательно. Так что в своей принадлежности к числу живых можете не сомневаться.

– Спасибо! – выдохнул Веттели. А потом вспомнил: – Значит, я стал нормальным человеком, и убийства наконец прекратились. Надеюсь, мое проклятие согласятся приравнять к одержимости и меня за них не повесят. Было бы обидно, правда?

– Правда, – серьезно кивнул собеседник. – Это было бы действительно обидно. Но вас не повесят, даже не сомневайтесь. Потому что к убийствам вы не имеете никого отношения, теперь это доказано.

Доказательство могло быть только одно, и Саргасс подтвердил его мысли:

– Преступления не прекратились.

– Что?! Не может быть!

Саргасс пожал плечами, рассудительно возразил:

– Почему же не может? Да, вы были прокляты и медленно превращались в опасную нежить. Но до завершения процесса оставалось еще достаточно времени, и ваша личность, кстати, не менее стойкая, чем ваш организм, почти не пострадала. Вы до последнего сохраняли контроль над собой и никаких злодейств не совершали. Это делал и продолжает делать кто-то другой.

– Кто? – быстро спросил Веттели. – В смысле, кто убит на этот раз? – Он замер в ожидании ответа, мгновение показалось вечностью.

– Никто не убит. На этот раз злодей немного промахнулся. Все утро за воспитанниками строго следили, к тому же мисс Брэннстоун устроила так, что на территории школы стали временно недоступны любые чары, в том числе отвод глаз. Поэтому убийца не смог подобраться достаточно близко к жертве. Удар был нанесен из окна второго этажа центрального крыла, когда мальчиков вывели во двор на утреннюю гимнастику. Серьезно пострадал один из пятикурсников, нож пробил ему щеку. Пришлось везти на операцию в Эльчестер, жить, к счастью, будет.

– Из окна центрального крыла без применения чар попал ножом в щеку? Ничего себе – промахнулся! – восхитился такой меткостью Веттели. Сам бы он, пожалуй, так смог, если бы очень постарался, а кто еще? Трое-четверо знакомых из его взвода, еще несколько офицеров. Но чтобы кто-то из штатских? Без специальной подготовки? Маловероятно!

Разве что чемпион графства по метанию дротиков?

Мысль была мерзкой и нелепой, он поспешил ее отогнать, а отогнав, удивился:

– Подождите! А что это за утренняя гимнастика во дворе?

Доктор Саргасс саркастически усмехнулся, ответил вопросом на вопрос.

– Даже интересно, чем вы занимались на последнем педагогическом совещании, коллега?

Веттели напряг память. Кое-что в ней таки всплыло.

– Сначала я слушал, как все ругаются по поводу краснухи: отменять уроки или нет?

– Так. А потом? – Доктор напустил на себя суровый вид экзаменатора, допрашивающего нерадивого ученика.

Потом? Потом ему сделалось скучно до зевоты, и тут в рабочей папке предусмотрительной Эмили среди разных полезных бумаг обнаружился карманный томик стихов Огастеса Гаффина, впервые вышедший в свет и робко презентованный ей накануне самим автором. Современная романтическая поэзия приятно скрасила их суровый педагогический быт. И пусть в некоторых местах им было очень трудно удерживаться от смеха, зато другие стихи были просто восхитительны; талант гринторпского поэта нельзя было не признать.

Между прочим, стало ясно, откуда растут ноги у трупа под кроватью. Как и догадывался Веттели, «другая сторона» материализовывала поэтические образы и сюжеты. В частности, в стихотворении «Падет соперник от руки моей…» фигурировало «худое мертвое запястье». Они с Эмили еще разглядывали его собственное запястье и гадали, является ли оно достаточно худым для того, чтобы Веттели мог считать себя героем произведения. Потому что в образе «прекрасной девы, что врачует и тела, и души» без всяких сомнений угадывалась мисс Фессенден.

В общем, они очень мило провели время, но остаток совещания пропустили мимо ушей.

– Потом мы с Эмили немного отвлеклись.

– Неужели целовались, сидя в заднем ряду? – шутливо возмутился Саргасс, и Веттели подумал, что на самом деле доктор – очень приятный в общении человек, совсем не такой суровый, как кажется на первый взгляд.

– К моему большому сожалению, до этого не дошло. Зато мы читали стихи Огастеса Гаффина, – ответил он в тон.

– А-а! Вон оно что! – неожиданно обрадовался Саргасс. – Теперь мне понятно, почему вы то и дело хихикали. А я все гадал: чего такого веселого вы нашли в обсуждении педагогических вопросов?

– Разве мы