Читать книгу - "Ход убийцы - Песах Амнуэль"

сообщалось очень скупо, военная цензура держала информацию под спудом. Но мне были известны подробности. По мнению экспертов, причиной взрыва могла стать преступная халатность майора Брухича, который в то время был заместителем начальника базы. Обвинить Брухича не смогли — не было достаточно доказательств. Но с должности уволили — для острастки. Майору пришлось уйти из армии, тогда он и занялся строительным бизнесом, довольно быстро сделав себе имя. С Шиндлером Брухича связывала многолетняя дружба — если говорить о внешних проявлениях их отношений. Но что думал о Брухиче его друг Шиндлер на самом деле? Ведь он был уверен, что, если бы не Брухич, его Гай был бы сейчас жив!

Похоже, что и Зильберман вспомнил тот давний инцидент и сложил два и два. В его глазах мелькнуло понимание.

— Вы думаете, что… — он помедлил. — Да, это возможно. Люди убивали и по меньшим поводам… Но почему именно в ту ночь?

— Когда погиб Липкин, Шиндлер мог подумать, что это — шанс. Возможно, он видел, как это произошло, ведь он находился в салоне неподалеку от окна. Час спустя он, как и все, знал, что нож был отравлен. И ему пришло в голову повторить этот сюжет. Наверняка у него дома были соединения цианида, сейчас это ведь не такая уж редкость… Он отправился к Брухичу и убил его. Но… Ему не повезло. Убийство Липкина видел не только он, но и Брон. Если Шиндлер умолчал о виденном на допросе по одной причине — хотел воспользоваться случаем, то Брон по другой — хотел раздобыть потрясающий материал для репортажа. Он даже за пистолетом заехал в ту ночь. И следовал за Шиндлером на своей машине, видел, как тот проник на участок Брухичей. Возможно, видел, тут у меня нет доказательств. Но, как бы то ни было, теперь Брон был опасен, и Шиндлер его убрал — убил из его же пистолета. Казалось бы, можно вздохнуть спокойно… Но тут судья отпускает под залог Купермана — причем во второй уже раз. Это означает, что полиция продолжает подозревать именно Купермана во всех убийствах, но не может пока представить убедительные улики. Если теперь Куперман исчезнет… Улики останутся, а опровергнуть их будет некому. Шиндлер хотел обезопасить себя. И убил Купермана.

— Каким образом? — нахмурился Зильберман.

— Он приходил к Куперманам сегодня почти сразу после того, как Амнона выпустили, — объяснил я. — У него было достаточно времени, чтобы отравить все, что было в доме съестного…

— Многие приходили, — буркнул Зильберман. — Я тоже, кстати говоря. Приехал, чтобы поздравить Амнона. Вы хотите сказать, что он мог и мне предложить этот отравленный… что там у него было отравлено?

— Кофе, — сказал я.

Зильберман передернул плечами — должно быть, представил себе, как лежит хладным трупом рядом с Амноном и Маей. Я его понимал.

— А потом он приехал к вам, — сказал я, — потому что вы ведь знали о той истории на базе. Вы в то время проходили резервистскую службу, верно?

— Да… — протянул Зильберман. — Но, знаете, адвокат, мне и в голову не пришло, что именно это было причиной… Он меня шантажировал, требовал, чтобы я держал язык за зубами, но я был уверен, что причина в другом. Потом он набросился на меня с кулаками, и мне ничего не оставалось, как…

— Конечно, — кивнул я, — вам ничего не оставалось, вы знали, где лежит пистолет… К сожалению, я не видел, как все происходило, иначе смог бы выступить свидетелем…

— Но вы ведь все слышали! — воскликнул Зильберман.

— Я слышал начало вашего спора, — пояснил я. — Потом вы поднялись на второй этаж…

Показалось мне, или на самом деле где-то скрипнула дверь? Похоже, Зильберман не обратил на это внимания, он думал, сопоставлял факты, наверняка пытался оценить собственные шансы. Шансов у него было много, если…

Вот именно — если. И теперь — он знал это — все зависело от меня. От меня как адвоката? Или от меня — как свидетеля?

Черт возьми, мне нужно было уйти отсюда живым и, по возможности, здоровым. Буду я защищать этого человека в суде или нет — вопрос второстепенный. Во всяком случае, все детали убийств теперь уложились в моем сознании. Вот только сохранить бы еще само сознание…

По-моему, между мной и Зильберманом все же установилась некая атмосфера если не взаимного доверия, то, по крайней мере, отсутствия подозрительности. Вообще говоря, он мог бы уже спрятать свой пистолет и позволить мне встать из этого проклятого кресла, где я ощущал себя беспомощной мишенью.

— Потом мы поднялись на второй этаж, — повторил мои слова Зильберман, — и это были самые кошмарные минуты в моей жизни.

Слишком много пафоса. Минуты, конечно, были кошмарными, это верно, но и переигрывать не стоило.

Я опять услышал скрип. Теперь уже и Зильберман обратил внимание. Он поднял пистолет и направил мне в грудь — отвратительное ощущение, будто глаз смерти. Не хватало только, чтобы у него именно теперь сдали нервы.

— Нужно все-таки позвонить в полицию, — сказал я. — Чем больше времени мы тут теряем, тем труднее мне будет потом выступать в суде в вашу защиту. Вы понимаете, что даже, действуя в пределах необходимой самообороны…

— Помолчите! — крикнул Зильберман, и я немедленно прикусил язык.

Отступив в сторону короткого коридорчика, он не спускал с меня глаз. Еще не убедился в моей лояльности? Ну что я еще мог сказать?

Зильберман стоял уже у первой ступеньки лестницы, которая вела на второй этаж. Он думал, что звуки доносились оттуда? Черт, может, Шиндлер оказался только ранен и сейчас сверху появится нога, нашаривающая ступеньку?

Все, что произошло потом, уложилось по времени в десятую долю секунды.

Что-то серое свалилось на спину Зильбермана, пистолет выпал из руки и, естественно, выстрелил, пуля свистнула, как мне показалось, у самого моего уха, потом сверху упало еще что-то тяжелое, оказавшееся при ближайшем рассмотрении никем иным, как Сингером, который бросился ко мне и спросил:

— С тобой все в порядке?

Я молчал, глядя, как инспектор Хутиэли заламывает руки Зильберману и пытается надеть на него наручники.

— Помог бы, — сказал я Сингеру.

— Сам справится, — отмахнулся детектив.

Так оно и оказалось. Минуту спустя в салон вломилась полицейская бригада, и Зильбермана, вопившего что-то нечленораздельное, уволокли в машину.

Инспектор, отдуваясь, подошел к креслу и встал надо мной.

— Послушайте, адвокат, — сказал он недовольным голосом. — Нельзя было без театральных эффектов?

— Рад, — заявил я, с трудом поднимаясь на ватных ногах, — рад, что вы изменили свое мнение о вине бедняги Купермана.

— Иногда и частные детективы приносят пользу правосудию, — с лицемерным вздохом заявил Хутиэли.

* * *

— Я ведь действительно до последней минуты был убежден, что убийца — Шиндлер, —