Читать книгу - "Духи степей. Книга 2. Костяной шар - Елена Анатольевна Леонова"

выдал себя за шамана, назвавшись Джигари. Он рассказал про ритуал, пообещал общение с духом Осипова и заставил поверить, что после ритуала душа Бориса найдёт покой, а сам Павел сможет жить дальше.

— Он это сделал, чтобы получить кольца.

— Да. Меня в тот момент в Даурии не было. Сама я никогда не встречалась с Павлом, не подозревала, какой план придумал мой отец. Обо всём мне стало известно позже. Папа понимал, что самому ему не найти столько перстней, он пожилой, не вполне здоровый человек, а молодой парень имеет больше возможностей.

— И Сорока вернулся в Москву, чтобы найти украшения.

Яна замолчала. Её лицо было печальным. Воспоминание о поступке отца причиняло девушке боль, но вскоре она продолжила.

— Отец где-то раздобыл токсин и передал Павлу, чтобы проще красть кольца. Но папа не знал об убийствах! О них ничего не сообщали в новостях, и он поначалу ни о чём не догадывался. Узнал только во время вашего со следователем приезда в Даурию. Но оказалось поздно.

— То есть Мирон не просил Осипова привезти в Даурию перстень, который нашла мама?

— Нет. Ему были нужны любые кольца. Но, поняв, что одно из украшений — то самое, решил — это знак и надо продолжать поиски.

— Хм… Может, Осипов помнил о перстне с детства и искал именно его у жены брата. Какое невероятное стечение обстоятельств… Когда ты обо всём узнала?

— Гораздо позже. Я приехала в Даурию и обнаружила отца в удивительно прекрасном настроении! Он снова много говорил про Софью, про то, как они любили друг друга, а потом поведал мне всё! Я пребывала в шоке! Не могла поверить, что папа решился на такую аферу, на такой чудовищный и вероломный поступок! Он использовал Осипова, чтобы добыть кольца, а в итоге пострадали люди и сам Павел! Вы тогда уже вернулись в Москву и увезли кольца. Первым порывом у меня было: идти в полицию и рассказать обо всём, но потом… потом отец клялся, что не виноват, ведь он не заставлял Осипова убивать! У парня просто съехала крыша!

— Но Мирон дал Сороке ложную надежду! Он втянул его во всё! — Филипп понимал, что краевед не виноват в случившемся, однако его участие стало ключевым в событиях.

— Ты прав. Его вина есть, но… он сам был не в себе в тот момент. Кто знал, что всё так обернётся. В итоге дальше отец мог думать только о тебе.

— Обо мне?

— Да. Догадавшись о сыне, он так радовался, что ты увлечён историей, тайнами прошлого, хочешь докопаться до правды и найти могилу Чингисхана!

— Только могилы никакой не было.

— Нет. Но суть не в этом. Он гордился тобой! Что ты писатель, — выражение лица Яны изменилось, и она снова смотрела на Филиппа с трогательной нежностью.

— Я предложил ему отправиться на поиски вместе.

— И дал отцу смысл жить дальше.

— Господи! Но почему он не рассказал мне о сокровищах сразу? Зачем поддерживал версию о могиле Чингисхана? Ни словом не обмолвился, что он мой отец?

— Думаю, не хотел гасить твой запал. Могила великого монгола — прекрасная цель! Какая разница, в конце концов, какую тайну раскрыть, главное — вместе. Разве нет?

— М-да…

— А про отцовство… Не знаю, но, думаю, он собирался. Когда мы найдём сокровища, но… не успел.

— Видимо, именно об этом он и пытался сказать в сокровищнице.

— Да.

Смирнов вновь встал. Между камнями, преграждающими путь наружу, в мелких зазоринах, стал виден начинающийся рассвет в пустыне.

— Как всё-таки судьба играет нами. Я потерял родителей, долго не мог с этим смириться, потом узнал неприятную правду об отце…и о маме. Она, возможно, все эти годы любила другого мужчину, а папа не подозревал… вероятно, даже и о том, что я не его сын. А затем встретил своего биологического отца… и снова потерял.

— Но ты обрёл сестру, — Яна встала и подошла к писателю. — Я хочу наверстать все те годы, что мы не подозревали о существовании друг друга. Хочу, чтобы ты стал мне старшим братом.

Филипп обнял девушку и почувствовал, как ему не хватало в жизни родного человека, которого вот так можно прижать к себе и знать, что он всегда будет рядом.

— Мы вместе. Я обещаю.

Яна с улыбкой посмотрела на писателя.

— Спасибо.

— А теперь нам надо поспать пару часов. Светает, а утром предстоит долгий путь обратно.

— Хорошо.

Они сели, и Филипп, облокотившись о каменную стену, обнял Яну. Она, устроившись на его плече, сразу затихла. Но заснуть писателю не удалось. Закрыв глаза, он думал о матери, об отце, о Мироне. О том, как они прожили свою жизнь, храня столько секретов, что теперь, узнав о них, многое становилось понятным. Смирнов вдруг так ясно осознал причины, почему мама была холодна с отцом, пропадала постоянно на работе и почему папа всегда казался ему грустным, уединяясь в кабинете. Знал ли он о Мироне? Подозревал ли, что мать всё ещё любит другого мужчину? И среди мыслей об отношениях трёх людей, в чём-то несчастных, а в чём-то и счастливых, ведь настоящую любовь дано встретить не каждому, писатель вспомнил об Ордене Янтарной Бездны, и начали появляться старые, больные вопросы: кто убил родителей и почему? Мать собиралась вернуться в Даурию и быть с Мироном. Что же произошло? Почему не вернулась? Успела ли рассказать правду отцу? А рассказав…

Филипп открыл глаза.

Дичайшее предположение буквально обожгло мысли. Если отец состоял в Ордене Янтарной Бездны, то, узнав о Мироне, мог ли он… Нет! Смирнов нахмурился. Нет, нет. Отец не мог этого сделать! Даже на мгновение допустив возможность, что он отравил маму и хотел подставить Мирона, оставалось непонятным, зачем он убил Осипова? К тому же Саблин уверен, что отец и себя не убивал. Да. Ерунда. Нелогично. Константин Журавлёв не был плохим человеком. Да, каким-то образом вступил в Орден, но он не убийца!

Писатель вздохнул и вновь закрыл глаза, чувствуя облегчение после собственного же опровержения смелой теории.

Но причастность Ордена к убийствам продолжала быть очевидной. Фатима подтвердила. Вот только почему же именно отцу дали задание забрать перстень у мамы? И Саблин прав, задаваясь вопросом: зачем отец сообщил матери про Орден?

Перебирая варианты в голове и придумывая версии, Филипп не заметил, как уснул.

Глава 41. Китай. Внутренняя Монголия. Среда. 05.35

Смирнов почувствовал дискомфорт и проснулся. Затекла рука, лежавшая в неудобной позе.

Сквозь зазоры между камнями, окружавшими его, проникали яркие солнечные лучи и