Читать книгу - "Духи степей. Книга 2. Костяной шар - Елена Анатольевна Леонова"

— Так, стоп! Спокойно! — Филипп огляделся. — Наша первая подсказка! Смелый человек обретёт шанс. Мудрый человек обретёт путь. Зоркий человек обретёт выход. Иди во мрак.

— Третий рубеж, — сказала Аля. — Нам надо использовать «зоркий человек обретёт выход».

— Верно. Но что значит — зоркий человек?

— Кто-то внимательный? — предположила Аля.

— Да! Надо искать! — писатель побежал по залу, вновь рассматривая стены, потолок, пол, утварь и ящики. Аля последовала его примеру, пытаясь найти хоть какую-то зацепку на новую загадку.

— Сюда! — крикнула она.

Филипп подошёл к ней, глядя на обнаруженное девушкой. За сундуками, на одной из стен, просматривались части плиток.

— На стене что-то есть!

— Вижу, — Смирнов начал отставлять вазы и статуэтки в сторону, пробираясь к трём ящикам, загораживающим находку.

— Они не сдвигаются, чёрт! — напрягаясь, чтобы отодвинуть сундуки, Филипп со всей силой толкал ящики.

— Я помогу! — Аля встала рядом, упёршись руками в деревянные стенки коробов.

— Сейчас! Я тоже, — подбежала Яна, понимая, что спасение отца зависит сейчас от быстроты обнаружения выхода.

Втроём они начали двигать сундуки, заполненные чем-то невероятно тяжёлым, и вскоре их взгляду открылась мозаика, выложенная светлыми плитками разной формы: квадратными и прямоугольными. Разных размеров: от маленьких, около десяти сантиметров, побольше, в полметра, и вытянутые, в длину превосходящие метр, плитки, а точнее при ближайшем рассмотрении оказавшиеся блоками шириной в пять сантиметров, были сделаны из слоновой кости и вставлены в выдолбленную плоскость в каменной стене. На каждом из блоков изображены люди, облик которых искусно вырезан в кости: воины в доспехах и мужчины в высоких монгольских головных уборах. Вся мозаика, или правильнее сказать, картина, шла от самого пола до середины стены, и весь её размер представлял собой квадрат почти с человеческий рост. Однако в самом низу картины виднелось пустое место, словно один из блоков отсутствовал.

— Это ещё что?

— Какая-то… фреска.

— Головоломка Хуаронг Дао, — послышался тихий голос Мирона.

— Китайская игра?

— Да, считается, она изобретена в двадцатом веке и получила тогда же распространение, но есть мнения, что игре гораздо больше лет. Кажется, мы видим сейчас тому подтверждение.

— Но как играть? Что надо делать? — Яна подошла к отцу.

— Похоже на огромные пятнашки, — предположил Филипп. — Мне кажется, разные блоки надо двигать в определённой последовательности, но вот в какой? — он обернулся на краеведа.

— Всё верно, — кивнул Мирон, — головоломка со скользящими блоками.

Он выглядел ещё хуже, чем несколько минут назад.

— Игра основана на легенде о Троецарствии. Видите, самый большой квадрат сверху, в центре. Он называется «Цао Цао» по имени главного героя, военачальника, отступающего по проходу Хуаронг после поражения в битве, — краевед замолчал, собираясь с силами, а затем продолжил. — Цао Цао встретил вражеского генерала Гуань Юя, который следил за дорогой, поджидая его. Гуань Юй пощадил Цао Цао и позволил ему пересечь проход Хуаронг. Смысл игры в том, чтобы опустить фигуру Цао Цао вниз, где пустое место.

— Кажется, не сложно, — отозвалась Аля.

— Напрасно так думаешь.

— Но тут… — Филипп посчитал блоки, — всего десять фигур. Не много.

— А ты попробуй реши.

— Так, хорошо, давайте, — Аля развернулась к блокам, рассматривая их.

— Надеюсь, при неправильном движении фигур ничего опасного не произойдёт, — добавил Смирнов с надеждой, присоединяясь к Але в изучении головоломки.

Глава 36. Китай. Внутренняя Монголия. Среда. 00.10

Китайские пятнашки оказались действительно сложной головоломкой. Филипп методично двигал блоки, каждый раз будучи уверенным, что вот-вот большой квадрат удастся разместить в нужное положение, однако ничего не получалось. Он злился, расстраивался и отходил в сторону, и тогда к разгадке подключалась Аля.

Яна периодически подходила к ним, пытаясь помочь, но затем возвращалась к Мирону, которому лучше не становилось.

— Чёрт возьми! — писатель взъерошил пальцами волосы и потёр лицо. — Этот Хуаронг действительно сложная игра! Не понимаю, почему не выходит!

— Может быть, здесь есть определённая логика? Ну, как правильно двигать блоки, — предположила Аля.

— Конечно, есть, но мы не знаем, какая…

— Филипп! — крикнула Яна.

Писатель подбежал к девушке узнать, что случилось, но и без слов понял. Мирон лежал на руках Яны и еле дышал.

— Ему хуже… — тихо произнесла она.

Краевед выглядел даже не бледно, а серо. Краски ушли с его лица, губы посинели, щёки впали.

— Мирон! Вы меня слышите? — Филипп присел около Яны.

Веки мужчины дернулись, и он с трудом приоткрыл глаза.

— Яд… медленно меня… убивает, — прохрипел он, — за века он ослаб. Иначе бы я давно умер.

— Мы обязательно решим головоломку! Вы, главное, держитесь! — Смирнов собирался встать, но Мирон зацепился за рукав его куртки.

— Твоя мать…

— Что?

— Ты… должен знать, — краевед облизнул сухие потрескавшиеся губы, и Яна дала ему попить из фляги. — Мы с ней давно знакомы… Я должен был тебе сразу рассказать.

— Ясно, да. Вы знали мою маму.

— Мы познакомились… в юности.

Писатель смотрел на умирающего мужчину, очевидно желавшего перед смертью поведать какую-то историю, и надо бы его выслушать, ведь речь шла о матери Филиппа, но он не мог просто сидеть, зная, что жизнь человека зависит от того, насколько быстро удастся разгадать головоломку.

— Мирон, придержите историю! Потом, в Москве за бокальчиком, лады? — Смирнов попытался улыбнуться, сжимая рукой холодные пальцы краеведа.

— Нет. Ты должен… узнать, — мужчина, казалось, его не слышал.

— Подожди, — тихо попросила Яна, по щекам которой текли слезы, — послушай его.

Филипп наклонился ближе к краеведу.

— Я… любил твою мать, — произнес краевед, открывая чуть шире глаза.

Может, Смирнову почудилось, но во взгляде краеведа он заметил печаль. Его глаза, замутнённые действием яда, взирали на писателя теперь с грустью и… нежностью, словно Мирон видел перед собой не писателя, а его мать.

— Мы… должны были быть вместе… но она… так его боялась.

— Боялась? — переспросил Филипп. — Кого боялась?

— Не хотела… а я… оказался трусом. И бросил её.

Смирнов посмотрел на Яну, тихо плакавшую, глядя на отца.

— Мирон, я не понимаю. Что вы пытаетесь сказать?

— В Даурии… когда Соня приехала. Я не знал… не знал. Но я всё равно открыл ей… тайну о… сокровищах.

— Сокровищах?

— Она нашла перстень… я предложил вместе искать. Но он всё выяснил.

Из обрывков сказанного Филипп пытался понять суть, но в логичную цепочку рассказ краеведа не выстраивался.

— Твоя мать… уже решилась, была готова… но не успела… я опоздал.

— Мама хотела поехать с вами на поиски гробницы Чингисхана, да?

— Не гробницы… Её нет.

— Нет?! — писатель слегка отстранился от краеведа.

— Прости, но это правда, — всхлипывая, сказала Яна. — С самого начала мы искали не гробницу, а сокровищницу, — она кивнула на сундуки.

Смирнов молчал. Он подозревал о чём-то