Читать книгу - "Чужая ноша - Марина Владимировна Крамер"

В деле пока не было показаний Санникова, и сегодняшний телефонный звонок почему-то склонял Полину к мысли, что Юрий сможет рассказать что-то другое, что на самом деле Светлана была в банде на вторых ролях, потому что очень уж не вязались в представлениях Каргополовой внешность подозреваемой и размах и жестокость, с которыми были совершены все преступления.

Котельникова сегодня выглядела какой-то уставшей, и Полина поинтересовалась, не нужен ли той врач.

— Зачем? — безучастным тоном спросила Светлана.

— Вы хорошо себя чувствуете, жалоб нет?

— Нет.

— Светлана Михайловна, на днях Юрия Санникова этапируют из института Сербского обратно в Хмелевск, и от его показаний будет многое зависеть и для вас в том числе. Не хотите мне ничего сказать до того, как я начну работу с вашим гражданским супругом? — спросила Полина, открывая папку с протоколом допроса.

Светлана смотрела мимо нее точно так же, как делала все время до этого — каждый день, каждый допрос.

— Вам совершенно безразлично, что с вами будет дальше? А если Санников, как остальные, выставит вас организатором?

— Это его дело, — все так же безучастно проговорила Светлана, не сводя взгляда со стены.

— Откуда у вас такое равнодушие к собственной судьбе и жизни?

— У меня не было жизни, — вдруг сказала Котельникова. — Понимаете, никогда не было никакой жизни. Как жила, так, видно, и умру — никем.

— Ну, отчего же? — возразила Полина, пытаясь понять, была ли это попытка Светланы начать давать показания или просто очередная ничего не значащая фраза, чтобы снова тянуть время. — Вы были женой, матерью, работали, что-то делали. А умрете организатором серии жестоких убийств и ограблений.

— На могильной плите этого не напишут.

— А запомнят именно так.

Светлана вдруг посмотрела Полине прямо в лицо:

— А вот лично вам есть дело до того, какой вас запомнят? Вам не будет все равно после смерти? Или вы тоже верите, что есть какой-то загробный мир?

— Я об этом не задумываюсь. Но если он есть, там наверняка тоже не жалуют убийц.

— Ну, так и какая мне тогда разница? — усмехнулась Котельникова. — Что здесь в аду жила, что там буду.

— Сергей бил вас? — спросила Полина, внимательно наблюдая за реакцией, и поняла, что попала в болевую точку — Светлана как-то съежилась, сделалась меньше ростом, в глазах плеснулся испуг.

— При чем… при чем тут… он вообще… — забормотала она, сжимая пальцы одной руки в ладони другой.

— Значит, показания вашей подруги Дарьи Васиной читать не хотите? — Полина вынула лист и показала Светлане. — Она утверждает, что ваш муж Сергей Котельников регулярно избивал вас и наносил травмы, которые вы скрывали от всех, кроме нее, потому что она ваша подруга и фельдшер.

— Она врет, — еще не совсем овладев собой, но уже сумев немного справиться с эмоциями, сказала Светлана. — Никто меня не бил. Сергей был хороший отец и… хороший муж.

— Почему «был»? Насколько я знаю, он жив, более того, сегодня у меня будут и его показания тоже, — заметила Полина, убирая листок обратно.

Это сообщение застало Светлану врасплох, она ощутимо занервничала, часто заморгала глазами, задышала глубоко.

— Вы ведь уверены, что это ваш сожитель Санников избил его тогда? — тихо спросила Полина. — Вы знаете это, вы в этом совершенно точно убеждены, просто вам легче отогнать от себя эту мысль, потому что Санникова вы любите, а Котельникова всю жизнь боялись. И когда Котельников оказался на больничной койке, вы поняли, чьих рук это дело. Но вы уже любили Санникова, и его поступок показался вам чем-то из разряда рыцарских, да? Он вас защитил — как смог.

— Можно мне в камеру? — деревянным голосом произнесла Светлана. — У меня болит голова.

— Может, все-таки врача?

— Нет. Просто в камеру.

— Конвой, выводите, — сдалась Полина, нажав кнопку под столешницей.

Когда Котельникову увели, Полина подперла кулаком щеку и уставилась на табурет, с которого только что поднялась Светлана.

«Муж ее действительно бил, — думала она, вспоминая, каким затравленным сделался взгляд женщины при одном только упоминании имени мужа. — И я, похоже, права, это действительно Санников избил его. Он тогда был молод, влюблен, совершенно безрассуден в этой влюбленности. Он считал своим долгом спасти принцессу от дракона — и спас как умел, так, как подсказали еще, по сути, совсем детские мозги. И сбежали они потому, что боялись разоблачения. Сергей, придя в себя окончательно, наверняка бы рассказал, кто его избил. Да, скорее всего, он так и сделал, а Александр Санников через своих дружков в полиции все это замял, определил Сергея на полный пансион в дом инвалидов, оплачивает его пребывание там из денег комбината, вот и все. Хорошо, если Двигунов сумеет вытрясти из него хоть что-то, это пойдет в минус Санникову. Я смогу даже с этих показаний начать допрос, посмотреть, что будет говорить, как оправдываться».

Впервые за все время службы Полина поймала себя на том, что испытывает жалость к подследственной. Светлана была не первой женщиной, с которой ей пришлось работать, бывали дамы и с более богатой биографией, но почему-то именно Светлану ей стало жаль. Возможно, причиной была дочь Котельниковой и ее откровенные и совершенно бесстыдные, лишенные сожалений откровения о себе и отчиме. Возможно, к этому добавился рассказ Дарьи Васиной о жизни в детдоме и после него. Но подобное чувство Полина испытывала впервые и очень не хотела, чтобы оно стало причиной предвзятости.

Анфиса

— Я не пойму, а что за спешка такая с окончанием экспертизы по Санникову?

Начальник отделения держал в руках подписанный Анфисой протокол и то и дело переводил взгляд с исписанных листков на саму Анфису, сидевшую напротив него у стола.

— А какой смысл тянуть? — равнодушно ответила она. — Санников нормален, в каком-то смысле даже нормальнее многих обычных людей. Просто жесток патологически, но невменяемым его это не делает. Он отлично понимал, что делает, отдавал себе отчет в каждом эпизоде, планировал нападения до мелочей — это ли не говорит о его полной вменяемости? Он не в аффекте убивал, не поддаваясь порыву, нет. Он разрабатывал каждое нападение, расписывал роли участникам, вплоть до того, сколько шагов должен сделать тот или иной участник банды, сколько выстрелов, в какие области. Разве такое поведение не характеризует его как патологически жестокого, расчетливого и совершенно психически нормального человека?

Начальник молчал, глядя на нее каким-то странным взглядом, и Анфисе вдруг стало неловко.

— Вы со мной не согласны?

— Я-то? Отчего