Читать книгу - "Фам фаталь - Валентина Демьянова"

под западной башней, о котором взрослые не догадывались, тоже было известно. Спотыкаясь в темноте о поросшие бурьяном горы мусора и рискуя сломать ногу, я пробрался вдоль стены до башни и нырнул в скрытый кустами пролом. Все то время, пока я полз на животе по узкому проходу, а потом крался по монастырскому двору, меня колотила такая крупная дрожь, что, казалось, на всю округу было слышно, какую чечетку выбивают мои зубы.

Конечно, так мне только со страху казалось, на самом деле вокруг было тихо и спокойно. Темень стояла такая, хоть глаз коли. Горела только одна лампочка, но ее тусклый свет терялся на огромном пространстве монастырского двора. Машина стояла как раз под фонарем, у крыльца келейного корпуса, и ее уже заканчивали разгружать. Солдаты заносили внутрь последние картины, а поодаль стоял директор музея с тогдашним начальником НКВД и наблюдали за работой.

Короткими перебежками, от дерева к дереву, я подкрался к ним и затаился в тени. В неверном желтоватом свете я хорошо видел их спокойные лица и слышал каждое сказанное слово.

– ...Галлеру конец. Недельку-другую посидит у нас и запоет как канарейка. После пары-тройки допросов от его заморского гонора и следа не останется. А как только подпишет признание, тут его, миленького, можно и к стенке ставить, – мерно попыхивая папиросой, проронил начальник НКВД.

Директор музея, внимательно следивший за разгрузкой картин, не поворачивая головы, молча кивнул.

– Если б не вы, я бы и картинки к праотцам отправил, – продолжал рассуждать его собеседник. – Сложил бы в кучу посреди двора, плеснул бы бензинчиком – и хана!

– Нет-нет, милейший Петр Васильевич! – встрепенулся Кайсаров. – Делать этого ни в коем случае не следует!

– Да кому она нужна, эта мазня? – пренебрежительно фыркнул военный. – У меня директива из Москвы в течение месяца дело Галлера завершить, а картины уничтожить.

При этих словах директор музея нервно дернулся, а говорящий, заметив беспокойство собеседника, добродушно осклабился:

– Не нервничайте, Леонид Николаевич. Я помню наш уговор и не трону эту пачкотню. Отдаю ее, как и обещал, в ваше полное распоряжение. Только и вы уж со своей стороны постарайтесь, спрячьте получше. Не нужно, чтоб она посторонним людишкам на глаза попадалась, ведь в Москву я отпишу, что все ликвидировано согласно распоряжению.

Глава 19

После разговора с бывшим воспитанником Галлеров на душе стало так муторно, что захотелось забиться в угол и никого не видеть. Можно, конечно, вернуться в гостиницу, но меня там наверняка поджидал Максим со своим навязчивым вниманием. От одной мысли о нем во мне начало закипать глухое раздражение, а во рту стало горько.

В результате я сначала бесцельно колесила по окраинам городка, потом выбралась на шоссе, идущее вдоль берега озера, и погнала по нему. Погода, с утра такая солнечная, незаметно испортилась. Небо затянули тучи, с озера подул холодный ветер и принес с собой мелкий и оттого особенно противный дождь. Я отъехала довольно далеко от города и уже собиралась повернуть назад, как вдруг наткнулась на очень милую поляну. Окруженная со всех сторон деревьями, она полого спускалась к самой воде и даже в такую ненастную погоду выглядела уютно. Загнав джип под раскидистый дуб, я накинула на плечи куртку и вышла из машины. Сначала бесцельно бродила по берегу, потом вернулась назад и устроилась на бревне, услужливо положенном кем-то на два чурбачка. Я смотрела на свинцовую поверхность озера, по которому ветер гнал мелкие волны, и думала: «Вот, значит, как все обернулось. Знаменитая коллекция никуда не исчезала. Ее после ареста художника прибрал к рукам его хороший знакомый Леонид Кайсаров. Человека он спасать не стал. Человека ему было не жаль, а вот его картины, как эстет и истинный ценитель прекрасного, пожалел. Их он спас. В то время как по всем документам работы опального Галлера числилась уничтоженными, на самом деле они спокойно хранилась в запасниках музея. Так и долежала коллекция до самой войны, а вот потом... Даже понимая всю ценность картин, Кайсаров не мог эвакуировать их в Москву вместе с другими экспонатами, для него это было сопряжено с огромным риском. Даже ради их сохранности не мог он так подставиться, значит, на момент оккупации работы Галлера оставались в местном музее. Несомненно, «красный» директор должен был позаботиться об их безопасности... И что же он мог предпринять в той критической ситуации?

Мог спрятать вместе с остальными коллекциями в подвале собора. Собор был взорван немцами при отступлении, все погибло, а значит, погибли и картины Галлера. А тогда «Обнаженная с маской» откуда взялась? Конечно, оптимальным вариантом была бы беседа с тем мужичком, что продал мне картину. Уж ему-то доподлинно известно, из какого небытия она появилась. К сожалению, мужик как в воду канул, и где его искать, неизвестно.

Хорошо, рассмотрим другой вариант. Не все погибло. А вернее, вообще ничего не погибло. Кайсаров, опасаясь за судьбу картин в период оккупации, мог перезахоронить их. Отдельно от остальных экспонатов. Здесь же, в монастыре. Думаю, в нем имеется предостаточно укромных мест. Но тут возникает другой вопрос... Проделал он все это в одиночестве или у него был помощник? Если исходить из того, что времени было в обрез, а картин много, без помощника ему не обойтись. Значит, еще один человек должен был быть обязательно. Весь вопрос в том, кто именно? Преданная сотрудница, вроде Евдокии Васильевны? Мог он доверить свою тайну постороннему человеку? Сомнительно! Чужой, он и есть чужой! Всегда может проболтаться. А так как Кайсаров не подозревал о своей близкой кончине и собирался еще пожить, то отдавать собственное благополучие в посторонние руки вряд ли решился бы. А любимую жену, умницу и красавицу, привлечь к этому делу он мог? Думается, что тоже нет. Уж очень люто она ненавидела Галлера и вряд ли согласилась бы принимать участие в спасении его картин.

Стоп! А с чего это я взяла, что Кайсаров вообще перепрятывал картины накануне сдачи города немцам? Наследие Галлера представляло серьезную опасность для Кайсарова. Узнай кто из сотрудников о том, что полотна опального художника хранятся в музее, да сообщи об этом в Москву, не сносить тогда головы «красному» директору! И старые заслуги не помогли бы! Значит, не мог он их открыто держать! Значит, сразу по прибытии картинам был подготовлен укромный уголок, где они и лежали до самой войны! Значит, обращаться в первую очередь следует к Лиле!