Читать книгу - "Невеста Василевса - Надежда Салтанова"

с отваром из мяты и матрикарии, что хорошо пить при волнениях. Налила в простую глиняную чашу, протянула с поклоном:

— Не обессудь, великий, знала бы, что ты придешь, держала бы серебряную чашу здесь.

Он выпил до дна, поднялся.

— Ступай к ней и передай все, что я сказал. Ты поняла меня?

Аптекарша молча склонилась перед молодым повелителем.

Он вышел, оставив аптеку открытой. Нина устало опустилась на скамью. Что ж теперь делать? Снова она меж жерновами. И пойти плохо, и не пойти — беда. И посоветоваться не с кем.

В оставшуюся открытой дверь робко заглянула юная помощница. Нина вздохнула, пытливо взглянула на девочку:

— Ты поняла, о чем василевс говорил?

Та испуганно замотала головой, да так старательно, что платок сполз на затылок. Нина помолчала, раздумывая. Потом пробормотала:

— Он велел мне приготовить ему одно снадобье, да только корень для этого нужен особый. И в снадобье для императрицы он тоже потребен. — Нина поправила ворот столы, перевязала платок на голове. — Мне за ним в городскую аптеку надо пойти.

Девочка в ужасе вытаращилась на хозяйку:

— Сейчас? Говорят, в городе женщины пропадают по ночам. Что их прямо на улице режут, кровь выпускают, а потом…

Нина перебила ее:

— Глупые слухи не разноси! Женщины пропадают, только никто их на улице не режет! — Она помолчала. — Знать бы, где их режут. Да где до того прячут.

Она вздохнула:

— Пойду завтра. Договорюсь со стражей, чтобы проводили. А ты чаши вот эти помой да ложись спать. Мне еще покалеченному декарху надо снадобье отнести.

Собрав крошки и тщательно увязав остатки еды, девочка вышла, прихватив с собой чаши. Нина посмотрела ей вслед. Учить ее пока недосуг, но девочка старательная, аккуратная. Будет и из нее толк.

Ночь была уже густа, как патока. Наскоро собравшись, сменив столу на потемнее да попроще, аптекарша отправилась проведать несчастного декарха. Пока шла, решила поутру выбраться на ипподром да разыскать Галактиона. Больше никому нельзя провожать ее к таверне отца Анастасо. Если василисса или великий паракимомен узнают, то не сносить аптекарше головы. Но вспомнив про коновала, едва не застонала. Не хотелось бы снова попасться ему на глаза.

В комнатушке горел масляный светильник. Декарх лежал на спине, закрыв глаза. Зубы его были сжаты, лицо серое, лоб блестел от пота. На узкой скамье у самого входа сидел все тот же вихрастый воин, полировал куском кожи лезвие кинжала. Рядом лежали короткий меч и еще какое-то оружие, Нина не приглядывалась. Парень уставился на Нину, на его лице мелькнуло облегчение:

— Хорошо, что ты вернулась, аптекарша. — Он бережно отложил оружие, поднялся. — Дай ему еще твоего снадобья, он весь вечер мечется да всех проклинает. Я уж хотел сам за тобой идти, он затих как раз, а тут ты и сама появилась.

Пока он объяснял, аптекарша уже прошла, положила ладонь на лоб страдальца. Он открыл мутные от боли глаза. Сухие губы прошептали ее имя. Подвинув светильник, Нина достала из сумы глиняный плоский сосуд с опиумом, накапала в стоявшую на столе чашу. Развела отваром из кувшина, подала больному. Пока она суетилась, он не отводил от нее взгляда. Жадно выпил поднесенное снадобье, откинувшись обратно на подушку, не смог сдержать стон.

Аптекарша повернулась к белобрысому:

— Надо бы еще подушек принести, нельзя ему все время на спине лежать. И пару плащей старых, мы с тобой их свернем, да под ногу подложим. И тюфяк нужен новый. — Она поморщилась. — Да кипяченой воды с кухни принеси, будь добр.

Воин кивнул и вышел.

Нина сменила повязки, порадовалась, что нет ни гнилостного запаха, ни пятен на коже выше отрезанной ноги. Прохор вытерпел все, стиснув зубы и не издав в этот раз ни звука. Нина собрала уже свою суму, как декарх, превозмогая гордыню, попросил ее не уходить.

— Когда ты, аптекарша, рядом, боль даже без твоих снадобий отступает, — пробормотал он, глядя в сторону. — Останься, не откажи убогому.

Нина растерялась. Не дело, конечно, в одной комнате с мужчиной ночь проводить. Хоть и с калекой. Но на лице у того была написана такая мольба, что она не решилась уйти. Подумала, что дождется, пока он уснет, да и выскользнет потихоньку.

Воин принес все, что она потребовала, помог ей переложить больного да ушел в службы. Нина устало примостилась на узкой скамье, свернув один из принесенных плащей себе под голову. И не заметила, как уснула. Декарх тоже забылся сном под воздействием опиума. В середине ночи очнулся, застонал, проклиная и лекаря, и всех, кто не дает ему умереть спокойно, чтобы не мучиться. Нина снова суетилась, поила, перекладывала.

На рассвете пришел другой воин, белобрысый и плечистый. Видать, из скифов. Уставился удивленно на Нину, видно, не мог взять в толк: не то осудить женщину, оставшуюся один на один с мужчиной на ночь, то ли так у этих аптекарей принято. Но она не дала ему много времени на раздумья. Поняла уже, что слушать тут будут того, кто распоряжается, не того, кто просит:

— Мне для вашего декарха надобно приготовить отвар, а для этого в город идти придется за кореньями, да еще конский волос нужен от белого коня. Ты, почтенный, разыщи-ка Галактиона, что конюхом на ипподроме, да вели ему ждать меня у южных ворот. Передай ему, что снова его помощь императорской аптекарше требуется. Пусть отпросится у почтенного Стефана да проводит меня еще и до городской аптеки. — Она строго глянула воину в лицо. — И поспешай, императрица тоже снадобье ждет с теми кореньями, не объяснять же ей, что дворцовая стража недостаточно расторопна.

Парень сперва оторопел, бросил вопрошающий взгляд на декарха. Тот, нахмурившись, кивнул. Воин, поправив меч на поясе, шагнул обратно за порог. И то верно, чем сидеть в пропахшей кровавыми тряпками каморке, лучше уж разыскать того конюха да разузнать у него заодно, что эта аптекарша за птица, что так смело стражниками командует.

Декарх смотрел на Нину, насупившись:

— Зачем тебе какой-то конюх? Возьми любого из дворцовой стражи в провожатые. Сотник тебе не откажет — знает, что ты меня выхаживаешь.

Не зная, как выкрутится, Нина пробормотала:

— За тем и нужен, что я у него конский волос покупаю. Почтенный Стефан, смотритель конюшен, хоть и пользуется моими снадобьями, не любит, когда я сама на ипподром прихожу. Говорит, что непристойно для женщины приходить туда. Велел Галактиону выдавать мне, что потребуется. Вот и приходится с ним договариваться.

Помолчав, декарх с трудом уселся, облокотившись на стену, бормоча под нос проклятия и сдерживая стоны. Бледный от усилия, он