Читать книгу - "Красная Москва - Валерий Георгиевич Шарапов"

— Гражданин начальник! — заволновался Чанишвили и вскочил. — Мамой клянусь, правду говорю! Не убивал я! Один выстрел в потолок! Шалва ее грохнул!

Выйдя из допросной, Никитин сказал Орлову:

— Завтра поезжай на Казанский вокзал вместе с Чанишвили. Проведи очную ставку с работниками багажного отделения. Пусть все расскажут.

— Его-то они наверняка опознают. А вот того, кто оставлял газетные свертки, вряд ли вспомнят.

— Я тоже так думаю. Наш таинственный убийца слишком аккуратен, чтобы оставить следы. Но даже самый аккуратный человек иногда ошибается.

Дело начинало проясняться. Кто-то очень хитро организовал инсценировку покушения на Левина.

Глава 42

Память о Розе

Никитин вышел из отделения, когда на улице уже темнело. Мартовский вечер был на удивление теплым и тихим. Он зашел в продуктовый магазин, купил бутылку водки — самую дешевую, какая была.

Продавщица посмотрела на него с любопытством — редко в их магазин заходили приличные люди за дешевой водкой в такое время.

Дом на Пушкинской встретил его знакомыми запахами коммунальных квартир. Никитин поднялся на третий этаж, нажал первый попавшийся звонок. Ему открыл какой-то старичок в белой рубашке с подтяжками. Узнал Никитина, сделал жест рукой, предлагая войти: «А Розочки еще нет».

Никитин долго стоял у двери Розы. Из соседних комнат доносились приглушенные голоса, звон посуды — люди ужинали, не зная, что их соседка больше никогда не вернется.

У него был запасной ключ — Роза дала его ему несколько месяцев назад «на всякий случай». Тогда он не придал этому значения, а теперь понимал — она просто хотела, чтобы у него всегда была возможность прийти к ней.

Комната встретила его тишиной. Никитин включил свет, сел в единственное кресло — то самое, где спал не так давно. Открыл бутылку, налил в стакан.

На стенах висели фотографии — портреты и групповые снимки. Никитин рассматривал их. Вот Роза в молодости до войны, еще красивая, худенькая, с длинными косами. Вот она с каким-то мужчиной — наверное, с мужем, который погиб на войне. Вот более поздние снимки — она постарела, располнела, но глаза остались теми же — добрыми и немного грустными.

А вот и он сам — несколько фотографий всего отделения. Роза всегда умудрялась встать рядом с ним, прижаться плечом. Он тогда не понимал, думал — просто дружеские отношения.

Никитин вернулся в кресло, выпил еще глоток. В горле жгло, но на душе не становилось легче.

Бедная Роза. У них давно наклевывался роман — он это понимал теперь. Она приглашала его на чай, находила поводы задержаться после работы, когда он засиживался допоздна. Всегда была готова помочь, выполнить любую просьбу.

А он? Он принимал ее заботу как должное, не замечал ее чувств. Или делал вид, что не замечает. Потому что она была не его типа — полная, простоватая, без образования. А ему нужна была другая — красивая, изящная, культурная.

Как Варя.

Никитин горько усмехнулся. Варя, дочь убитого спекулянта. Которая обманывала его с первого дня знакомства. Которая готова была взять на себя убийство, лишь бы спасти странного типа по фамилии Левин.

А Роза любила его просто так, без всяких тайн и подвохов. Искренне, преданно. И погибла, пытаясь загладить свою вину и хоть раз вызвать у него восхищение ею.

— Прости меня, Розочка, — сказал он вслух. — Прости, что не ценил тебя.

Голос его дрожал. Никитин выпил еще, и слезы наконец пошли. Он плакал тихо, по-мужски, без всхлипываний. Слезы катились по щекам, капали на рубашку.

Он плакал по Розе, по ее несчастной, непутевой жизни. По себе, по своей черствости. По всем упущенным возможностям, по словам, которые так и не были сказаны.

Из коридора доносились звуки — кто-то шел в уборную, кто-то возвращался из кухни. Обычная жизнь коммунальной квартиры. Никто из соседей еще не знал, что Розы больше нет. Завтра они будут удивляться, почему она не выходит из комнаты, почему не идет на работу. Потом все узнают. Накроют стол на кухне. Соберут закуски и выпивку. Поставят ее портрет. Нальют полный стакан водки и накроют его хлебом. И станут поминать…

Никитин допил водку и прилег на Розину кровать. Подушка пахла ее духами — дешевыми, но такими знакомыми. Он закрыл глаза, и перед ним встали картины последних дней.

Роза, которая передавала ему рапорт о наблюдении за Варей. Роза, которая поехала в лес искать следы бандитов. Роза, которая ворвалась в подвал с пистолетом, думая, что наконец-то поможет ему раскрыть дело.

Она погибла из-за него. Потому что он давал ей надежду. Потому что он никогда не говорил ей, что между ними ничего не может получиться. Потому что он был добр к ней, как к бездомной кошке. И если бы он не попросил ее о помощи, она бы осталась жива.

— Найду, — пробормотал он в подушку. — Найду убийцу. Ради тебя. Ради памяти о тебе…

За окном шел дождь. В коммунальной квартире постепенно стихали голоса — люди ложились спать. А Никитин лежал на кровати погибшей женщины и думал о том, что жизнь слишком коротка для равнодушия.

И слишком жестока для одиночества.

Глава 43

Откровения

Никитин приехал на дачу к академику под вечер. Дождь моросил уже второй день, превращая дорогу в грязное месиво. Он постучался в знакомую дверь.

Открыла Варя. Увидев его, побледнела, но в сторону не отступила.

— Аркадий… Ты один? Ты за мной? — Она смотрела по сторонам. — Мы едем в тюрьму?

— Можно войти? Мне нужно поговорить с вами обоими.

В комнате за столом сидел Левин. Он поднялся, напрягся.

— Не беспокойтесь, — сказал Никитин. — Наряд не приедет. Я один.

— Зачем пришел? — тихо спросила Варя.

— Поговорить. — Никитин снял плащ, стряхнул и надел снова. — Варя, не хочешь прогуляться? На свежем воздухе лучше думается.

Она удивленно посмотрела на него, но кивнула. Накинула пальто, и они вышли из дома.

Шли краем леса, по тропинке, которая вела к даче Левина. Дождь усилился, но пока еще можно было идти.

— Почему ты думаешь, что Левин убил твоего отца? — спросил Никитин.

Варя остановилась:

— Я так не думаю. С чего ты взял? Это я убила Краснова.

— Глупо, — покачал головой Никитин. — Никто не поверит. Не клеится эта твоя история.

— Почему не клеится?

— Ты слишком любишь Левина. Ты просто как собачка перед ним. И если на него падает даже совсем слабая тень, ты теряешь голову от отчаяния и признаешься в грехах, которые не совершала. На первом же