Читать книгу - "Искатель, 2001 № 06 - Журнал «Искатель»"

И тут взгляд сыщика скользнул по входной двери, справа от которой в небольшой нише стояла пальма, а возле нее изящный журнальный столик с лежащими на нем журналами и небольшим графином с водой и пустым стаканом.

«Эврика!» — кричал Архимед, когда наполнившая ванну вода вытолкнула его на поверхность. Что кричал Ньютон, когда сорвавшееся с ветки яблоко долбануло его по темечку и он открыл свой знаменитый закон, на котором основана вся нынешняя механика, неизвестно. Интерполов же ничего не кричал. Он только улыбнулся, когда до него дошло, где бриллианты. Владимир Иванович удивлялся лишь тому, что не сразу догадался, где их следует искать. А ведь о подобных случаях столько писалось в детективных рассказах и романах еще прошлого и позапрошлого века, да и сам ювелир только что об этом упоминал в своих показаниях. Примитивная дешевая штучка, а он так долго не мог догадаться. «Прямо смех!» — оценил сыщик свои способности.

— Братцы, — обратился он спокойным голосом к сотрудникам, — вылейте из графина воду.

Вылили. И на дне пустого графина забрякало. Сотрудники оживились, сгрудились вокруг диковинной находки, оживленно комментируя происходящее и совершенно забыв о том, кто подал эту плодотворную идею. Вышедший в это время в зал ювелир удивленно поднял брови:

— Боже! А этот бандит не так-то прост. До чего же просвещенные нынче жулики пошли, у всех если не высшее, то, как минимум, среднее образование, и физику все знают. Ведь сообразил, негодяй, куда их деть, когда выбегал из магазина.

Камарильский был обескуражен, но держался молодцом, изображая радость по поводу найденных таки бриллиантов. Да, камни действительно были найдены. Найдены в графине с водой. Остроумно, но старо.

Однако вопрос, кто их туда спрятал, оставался открытым. А это и был основной вопрос о виновнике. Но открытым он был для всех милицейских сотрудников, кроме Интерполова. Поэтому, когда сыщик попросил взять под стражу Бориса Эдуардовича Камарильского, это вызвало беспредельное удивление его сослуживцев и гневный протест самого Бориса Эдуардовича:

— Ка-ак? В чем дело? Да что вы себе позволяете?! Да я не только не взял за свою жизнь ни грана, я мухи не обидел! Клянусь собственной честью и честью моей мамы, чей прах вот уже двадцать лет… — захлебнулся словами негодования ювелир.

— Давайте отойдем к вашему рабочему столу, — ответил на это сыщик и что-то стал объяснять Камарильскому, когда они подошли к столу, на котором стояли весы для точного взвешивания. Некоторое время говорил только Владимир Иванович, а ювелир только молча слушал. Первая фраза, которую он произнес, была следующая:

— Так вы бы уж сразу так и сказали, что лучше меня знаете эту физику. Кто мог подумать, что нынешние сыщики…. Ах, и зачем я эти уроки прогуливал в школе! Бедная мама! Она всегда говорила мне: «Боря! Не прогуливай же ты свою физику! Когда-нибудь ты горько пожалеешь об этом! И я таки сейчас действительно жалею! Вы мне наденете наручники? — спросил он, вытягивая перед собой сложенные вместе руки.

— Да нет, — сказал с неуместной улыбкой Интерполов, — я думаю, обойдемся без них.

Все присутствующие еще долго стояли с открытыми ртами, пока на то не последовала специальная команда Владимира Ивановича.

Из отчета сыщика Интерполова, который он представил в письменном виде начальству:

«…Теперь по поводу того, как я пришел к выводу, что похитителем бриллиантов оказался сам консультант-продавец Камарильский Борис Эдуардович. Я исходил из общеизвестных законов физики. Лживым было утверждение ювелира о том, будто бы после того как он переложил бриллианты с чаши весов в стакан с водой, стоявший на той же чаше, равновесие весов нарушилось, и вес стакана воды с бриллиантами стал меньше. По закону Архимеда бриллианты в воде действительно становятся легче на величину веса вытесненной ими жидкости. Но эта вытесненная жидкость повышает уровень воды в стакане настолько, что в равной степени увеличивается сила давления на дно стакана. В результате вес воды вместе с бриллиантами не меняется, и равновесие весов не может нарушиться. В этом все дело. Ювелир же утверждал обратное, якобы перемещение бриллиантов с чашки весов в стакан с водой, стоящий на той же чашке, привело к уменьшению груза на чашке. Здесь он просчитался, и так тонко задуманная идея свалить кражу на человека с соответствующей репутацией провалилась».

— Ну, ты корифей, Владимир Иванович, — похвалил сыщика начальник. — Я бы сказал: ювелирно проведенное ювелирное дело. Каламбур, да? Ха-ха! Молодец! Возьми пирожок с полки. — Это было его любимое изречение, которым он заменял отсутствующую возможность премировать отличившихся сотрудников. А отличившиеся сотрудники все понимали и гордились этой высокой похвалой.

— Да, Интерполов, а как насчет исторической ошибки, что я тебя просил подумать? — выдержав приличествующую случаю паузу, нетерпеливо спросил начальник. — А то я думал, думал, ничего в голову не приходит. Мистика какая-то. Из ничего вдруг в истории появилась лишняя личность. Во, каламбур, да? Лишняя личность!

— Да-а, я вот тут тоже подумал, пока сейчас по лестнице поднимался, — откликнулся Владимир Иванович. — Мистики, конечно, никакой нет. Все гораздо проще. Как тут подходить? Если число людей не сходится с числом имен в списке, значит, возможны только такие варианты. Либо неправильно составлены списки, либо мы не умеем считать в пределах двадцати. А либо… либо что? — Интерполов хитро посмотрел на начальника.

— Что, что, — передразнил начальник, принимая дурашливый тон сыщика. — Вот и говори что. Я для этого тебя и попросил, чтобы ты разобрался, а не устраивал мне экзамен. Профессор хренов. Ясно, что твои первые два «либо» отпадают, поскольку списки абсолютно достоверны как исторический факт, а считать до двадцати меня научили еще в начале моего пути, в школе милиции, когда выдавали месячное денежное довольствие в размере двадцати рублей. Так я их по несколько раз пересчитывал. Вот и научился на всю жизнь считать до двадцати. Ну, так говори уж, вижу, что сообразил.

— Так вот, последнее «либо»: либо одна и та же личность сосчитана дважды, — улыбнулся Владимир Иванович. — И никакой ошибки здесь действительно нет. Дело в том, что всем нам хорошо знакомый Петр I Алексеевич с 1682 по 1721 год был царем, а в 1721 году был провозглашен императором. Поэтому он учтен дважды: и как царь, и как император.

— Во, дает! Корифей, сыщик Интерполов, — удовлетворенно отметил начальник.

Рудольф ВЧЕРАШНИЙ

СЛУЧАЙ НА ОХОТЕ

Сейчас, да как и