Читать книгу - "Балансируя на грани. Как сохранять устойчивость и не выгорать - Марина Станиславовна Безуглова"

сопровождающих реакцию стресса. Быстро реагирующие подкорковые структуры забирают руководство поведением у медленной ПФК, что в критических ситуациях может спасти жизнь. Но после, когда угроза позади, функции ПФК восстанавливаются. Однако в ситуации хронического стресса возникают структурные изменения: происходит атрофия нейронов. Дендриты – отростки нейронов – теряют длину, разветвленность, уменьшается количество дендритных шипиков, а в результате снижается число синаптических связей в ПФК. Кроме того, нарушается связь между ПФК и гиппокампом, что повреждает и функцию памяти. Если в самом гиппокампе структурные нарушения происходят через несколько недель стресса, то дендриты ПФК начинают претерпевать изменения уже через неделю. А дендриты амигдалы, наоборот, способны разрастаться в условиях хронического стресса (Arnsten Amy F. T., 2009). Именно нарушениями в префронтальной коре можно объяснить многие симптомы выгорания, такие как потеря контроля над происходящим, снижение концентрации внимания, ощущение кризиса.

К счастью, исследования показывают частичную обратимость изменений в мозге в результате хронического стресса (Savic I. et al., 2018). Пациентов с синдромом профессионального выгорания обследовали методом магнитно-резонансной томографии, результаты которой показали изменения в структуре мозга. По сравнению с контрольной группой у пациентов с выгоранием отмечалось уменьшение толщины слоя серого вещества в правой префронтальной коре и левой верхней височной извилине, а также увеличение объема миндалины. Причем изменения были более выражены у женщин. Далее пациенты проходили когнитивную терапию, и после одного-двух лет было проведено повторное исследование методом МРТ. Результаты второго обследования показали, что в группе пациентов нормализовалась толщина серого вещества в правой ПФК, однако объем миндалины и истончение серого вещества в левой верхней височной извилине сохранились. При этом в контрольной группе, как и ожидалось, не было обнаружено никаких изменений. Таким образом, было показано, что стресс, связанный с работой, приводит к органическим изменениям в мозге, но эти изменения частично обратимы.

Похоже, что при выгорании процесс атрофии нейронов связан в том числе со снижением нейротрофического фактора мозга – brain-derived neurotrophic factor, или сокращенно BDNF. Это важное соединение, которое мозг использует для стимулирования роста и развития нейронов. С помощью нейротрофического фактора мозг поддерживает способность расти и обучаться. Но в результате стресса снижается работа гена, отвечающего за производство BDNF (Chow Y. et al., 2018).

Хронический стресс также повреждает и систему вознаграждения, снижая чувствительность к награде. А когда нет предвкушения награды, нет желания чего-то достичь, то при принятии решения выбор все больше смещается на привычные модели поведения (Porcelli A. J., Delgado M. R., 2017). Подобные изменения объясняют, почему при длительном стрессе наблюдается склонность мириться с дискомфортной, но привычной ситуацией.

Острый стресс увеличивает производство нейромедиаторов: норадреналина, дофамина, серотонина, а хронический стресс истощает их количество, что вместе с дефицитом BDNF вызывает атрофию нейронов префронтальной коры и гиппокампа. Снижение регулирующей роли этих структур приводит к гиперактивности гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системы (ГГНС), которая является ключевым звеном реакции стресса. Гипоталамус без остановки продолжает стимулировать гипофиз, а тот, в свою очередь, – надпочечникии производство кортизола. Кортизол проникает в мозг и воздействует на лимбическую систему, где находится большое количество кортикостероидных рецепторов. Кортизол оказывает повреждающее воздействие на лимбические структуры и приводит к потере нейронов. То есть лимбическая система страдает в результате дисбаланса нейромедиаторов и также от повреждающего действия кортизола. Ну, а отсутствие должного уровня BDNF не дает возможности нейронам восстанавливаться. К счастью, этот процесс обратим, о чем также свидетельствует ряд исследований (Chow Y. et al., 2018).

Итак, мы вынуждены признать, что выгорание ведет как к функциональным, так и к структурным нарушениям в префронтальной коре и лимбической системе. Чем раньше мы осознаем проблему и заметим симптомы выгорания, тем проще будет справиться с последствиями хронического стресса. А ощущение внутреннего контроля над ситуацией позволит избежать беспомощности и даст хороший урок устойчивости на будущее.

Итоги:

• Ощущение беспомощности и неконтролируемого стресса связано с отключением регулирующего влияния префронтальной коры на древние структуры мозга. Активация префронтальной коры (ПФК) позволяет создавать чувство контроля, регулировать поведение, видеть возможности и управлять стрессом.

• Префронтальная кора наиболее чувствительна к повреждающему воздействию стресса. Даже небольшой острый неконтролируемый стресс может вызвать резкую потерю когнитивных способностей, а более длительное воздействие стрессоров вызывает структурные изменения в ПФК. Острый стресс увеличивает производство нейромедиаторов: норадреналина, дофамина, серотонина, а хронический стресс истощает их количество, что вместе с дефицитом BDNF приводит к атрофии нейронов префронтальной коры и гиппокампа.

Выгорание как процесс

Если опираться на трехфакторную модель Кристины Маслах – а именно эту модель берет за основу ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения), – выгорание проявляется через три компонента: эмоциональное истощение, деперсонализацию и редукцию персональных достижений. Что это за компоненты или факторы?

Эмоциональное истощение говорит само за себя – оно проявляется в ощущениях эмоционального перенапряжения и усталости.

Деперсонализация – это слово часто употребляется для описания состояния, когда сознание отделяет себя от окружающего мира в качестве защитной реакции. В данной модели мы представляем деперсонализацию как эмоциональную отстраненность, негативное, циничное, равнодушное отношение к людям – сотрудникам и клиентам.

Редукция персональных достижений проявляется в снижении чувства компетентности в работе и негативном самовосприятии. Работать становится все труднее, внимание рассеивается, и эффективность труда падает. Как результат низких достижений падает и самооценка.

Выгорание идет рука об руку с нарушениями ментального и физического здоровья. В исследованиях часто указывают на связь выгорания с тревожным расстройством и депрессией, да и соматические болезни не обходят выгоревших стороной (Maske U. E., 2016; Koutsimani P., 2019). Сам синдром эмоционального выгорания в международной классификации болезней относится не к болезням, а к факторам, связанным с занятостью. При этом проявления выгорания могут диагностироваться как самостоятельные заболевания (например, тревожное расстройство, депрессия). В чем тогда смысл диагностики выгорания? Дело в том, что сочетание выгорания с диагнозом дает возможность более точного плана лечения, который включает в себя не только терапию болезни, но и минимизацию факторов стресса. Только тогда можно добиться стойкого излечения.

Как можно заметить проявления выгорания в разных сферах жизни?

Во-первых, изменения происходят в мотивационной сфере: сначала наблюдается мобилизация сил, повышенная активность, а по мере выгорания появляется снижение мотивации, теряется интерес и наступает чувство усталости.

Изменяются ценности и установки: появляется негативизм по отношению к людям, пропадает человечность во взаимоотношениях, падает привлекательность работы, она теряет важность и ценность (иногда это касается работы в конкретной компании, а порой выгоревшие сотрудники хотят уйти и из профессии).

Когнитивная сфера реагирует снижением концентрации внимания, ригидностью мыслительной деятельности или «туннельным» мышлением, когда принятие решений ограничено привычными выборами, за рамками которых не видно ни одной новой возможности. Ситуация кажется угрожающей,