Читать книгу - "Сказание об истинно народном контролере - Андрей Курков"

И вдруг глухо зазвенело над полем било, и ангел обернулся, увидел, как побежали вверх, к главному коровнику, катавшиеся на салазках. Испугался ангел, что беда случилась, и тоже туда побежал.

А снег скрипел, и морозный воздух колол щеки.

Добежав до коровника, ангел ввалился в открытые двери и только там остановился, красный и запыхавшийся. . Впереди за печкой стояла гурьба народа, стояла она кругом, и ангел приблизился.

— Что там? — спросил он хромого красноармейца, старательно заглядывавшего вперед, за головы других.

— Не вижу, — раздраженно ответил тот. И тут прозвучал оттуда, из середины человеческого круга, стон.

— Ой, Господи! — прошептала стоявшая рядом крестьянка. — Хоть бы без мучений…

— Умирает кто? — спросил у нее ангел.

— Не-е, — ответила она, не оборачиваясь. — Горбуна баба рожает…

— Ишь! — услышав, что происходит, как-то хитро ухмыльнулся хромой красноармеец и стал протискиваться вперед.

Ангел пристроился за ним, и чудом удалось им выбраться к первому ряду стоявших кругом новопалестинян, окружавших плотным человеческим кольцом лавку, на которой лежала животом вверх знакомая всем круглолицая молодица, обхватив этот самый живот руками и придерживая его, словно рвался он куда-то.

У лавки копошились две бабки, но что они делали — понять было трудно, пока одна из них не постелила серое полотно на лавке под ногами у рожавшей.

Рожавшая дернулась, еще крепче схватила руками свой живот и застонала так громко, что человеческое кольцо на мгновение расширилось, словно от испуга.

Ангел увидел горбуна, стоявшего у печки.

А рожавшая тем временем застонала еще громче, и обе бабки подбежали к ее изголовью, наклонились над ней, шушукаясь, а потом взяли ее же руки и уперлись их ладонями в живот.

— Дави, дави! — сказала одна из них.

Рожавшая попробовала, но тут же с криком откинулась на лавку.

Тогда бабки стали руками мять живот, то и дело поглядывая на уставившуюся широко открытыми глазами на потолок роженицу.

Ангел почувствовал вдруг дрожь в коленях и отвел свой взгляд от лавки. Как-то не по себе ему стало. Посмотрел на лица окружавших лавку людей, увидел среди стоявших и Архипку-Степана. Все эти люди имели вид такой торжественный и гордый, что сам ангел на мгновение проникся этим непонятным ему чувством, замерев и забыв про дрожь в коленях.

И тут рожавшая завыла. Бабы снова насели руками на живот, и в этот момент красный сморщенный комочек вывалился из утробы рожавшей на серое полотно, и столпившиеся вокруг новопалестиняне прильнули ближе, наклонившись и оглядывая младенца.

— Ай, нож где? — спрашивала тонким голосом одна из двух баб-повитух. — Пуповину перерезать надобно… Нож-то?..

Но никто не слушал ее. Люди остолбенело смотрели на лавку.

— Нож-то где? — уже слезливо выкрикнула баба. Ангел, поняв, в чем дело, пробился сквозь плотно стоявших новопалестинян и подбежал к столу за печкой, но ножа на нем не было. Он пробежал вдоль лавок, но и там не было ножей, и тогда он выбежал из коровника и бросился что было сил к недавно отстроенной зимней кухне.

Там, схватив со стола большой тесак, он побежал назад. Растолкав все еще остолбенелых людей, пробился к лавке и протянул нож бабе.

— Да уж не нада… — отмахнулась она, показав на горбуна, сидевшего на краю лавки и ковырявшегося пальцем в зубах.

Ангел перевел удивленный взгляд на счетовода.

— Да перекусил я уж, чего мучиться… — сказал тот, не вынимая толстого указательного пальца изо рта.

Так, с тесаком в руке, ангел снова отошел к людям, став среди первого ряда.

Бабы тем временем ворожили над новорожденным, завязывали пуповину узлом и каждую минуту наклонялись к полу, полоская руки в бадейке с водой.

Ангел вздохнул и отвел глаза в сторону. И увидел Катю. Учительница тоже стояла, прикипев взглядом к младенцу. Но, видимо почувствовав на себе взгляд, обернулась. Глянула на ангела как-то испуганно, покраснела и отступила назад, а на ее место продвинулся длинный сутулый красноармеец, в глазах которого светилось радостное и чуть озорное любопытство.