Читать книгу - "Zа право жить - Коллектив авторов"

прямо перед началом штурма. Повторяю, Чтец – перед началом. А то развел, понимаешь, вольницу. Точка общего сбора – старый коровник. Крякнете в рацию, вас заберут. Смету, блин, диспозицию изучил?

– Да.

– Ты ведь эти места знаешь?

– До четырнадцати лет, пока дед не умер, считай все каникулы проводил в селе… Эй, вчера уже спрашивал. Свая, чего виляешь?

– Калитку закрой, Чтец. И молчок, что там бывал. Короче, в лоб пойдешь с точки, на генплане, блин, карте, обозначенной как луг. Вот, зырь, – ротный сделал отметку ногтем. – Расположитесь в районе сросшихся шалашиком сосен. Луг наверняка заминирован. Как стемнеет – разминируете, а начнется пальба – пойдете на штурм опорника.

– Силами взвода взять его будет трудно, – озабоченно вставил я.

– Я сказал «опорник»? – сделал удивленное лицо Свая. – А-а, это штабные напутали. Где им, кабинетным… На самом деле там ПВД – пункт временной дислокации.

– Все экзаменуешь?

– Калитку закрой. Короче, туда на днях завезли какие-то приблуды, и командованию до зарезу охота их получить. Объект нужно взять любой ценой. Слышишь, Чтец, – любой ценой! Он сляпан на скорую руку. Я смотрел кино с БПЛА – бревна перекрытий в один накат, – с истинно прорабским презрением процедил он. – Первый и третий взвод отвлекут внимание и примут весь удар на себя. Счет на минуты. Учти, Чтец, изменишь план – провалишь задание, понял? Эх, блин, с вами бы пойти!

Позавчера он поймал осколок чуть выше предплечья и поэтому не в духе. С ним сейчас лучше не заводиться.

– Чтец, сам же знаешь, что за тебя я любому глотку вырву, – добавил он. – И на то, что придумываешь клику… клички – возражений не имею. Ими пользуются уже во многих подразделениях. А значит, нашей роте – слава и почет. Но прекращай уже свои… перепланировки.

– Могу идти? – сухо спросил я.

Свая кивнул.

На свежем воздухе я закурил, сильно затянулся горячим дымом и гаркнул:

– Второй взвод, вытряхивайся из машин. Стройся по одному!

Ротный слишком горяч. А у меня четверть взвода – новобранцы. Не обтерлись еще, пороху не нюхали. «Утята». Легкая добыча для суки-смерти.

Я прошел вдоль шеренги и каждому «утенку» посмотрел в глаза. Если у кого увижу затравленное выражение или сомнение – отправлю обратно. В бою они точно жертвы. Проверено.

– Жалобы на самочувствие есть? Теперь попрыгали на месте! Услышу звон – отправлю чистить толчки! Цепочкой, за мной!

Взвод в полном составе зашагал к лесу. Ледяной дождь полил еще сильнее.

***

– И как теперь быть, командир? – в отчаянии простонал Батай.

До точки мы без приключений добрались перед сумерками и успели кое-что увидеть. От нас удалялось с десяток всепогодных БПЛА самолетного типа дистанционного минирования крошечными BLU-43/B «Dragontooth». А если по-нашему – «лепестками». Густота засева и разлет этой заразы впечатляли. Несколько штук даже залетели в ложбинку, где мы укрылись.

– Без самоликвидатора, – изучив одну, констатировал сапер. – Это же не конвенциональное оружие!

– Забыл, с кем воюем? – напомнил ему.

«Лепестки» – вещь поганая. Наступишь – не убьет, но ногу искалечит наверняка. И шуму наделает.

Я разглядывал луг в бинокль и скрипел зубами. Сырая стылая слякоть, тут еще подул ветер, а следом зарядами посыпался мокрый снег. Он в мгновение ока выбелил все вокруг. Температура резко ухнула вниз. А потом прошел небольшой дождь и отполировал поверхность луга. Плохо, плохо…

Бойцы начали шептаться. Непорядок. Мы – за два года хлебнувшие и повидавшие всего добровольцы, да только дисциплину все равно надо держать. Черт возьми, самому же до зуда хочется устроить совет, но у меня приказ! Чертова конспирация. Неужели ротный считает, что кто-то способен слить нашу позицию и планы врагу? И тут, словно в насмешку, мой взгляд уперся в обособленную группу «гусаров».

– Рассосались! Гасимся! – ругнувшись в нос, скомандовал всем. – Четкий шухер.

Резко свалилась темнота. Батай подобрался к краю лужка и испытал на прочность наст. Тот захрустел так, что у меня заложило уши.

– Вычеркиваем, – виновато буркнул он, и добавил: – Зато часовых нет.

– Какие еще варианты? У тебя же полный рюкзак всего.

– Сейчас это все бесполезный хлам, – покачал головой сапер. – Миноискатель можно не собирать. У «лепестков» пластмассовая оболочка.

– Ну, а если метнуть этот… якорь на шнуре?

– «Кошку». Нет. Даже если она и пробьет наст, то вряд ли что притащит. Взвесь «лепесток» на руке.

– Раскрутить ее, зацепить на той стороне и перебраться над лужком?

– Покажи: где на той стороне деревья?

– Должен быть выход. Думай.

– Гранатами пробить тропу, а? Пройтись со щупом, а после выложить настил?

– Режим тишины. Ты их по десять штук за раз накалывать собрался?

– Командир, если нам строго через луг, то мы в заднице. Без техники дела не будет.

Я еще немного поэкзаменовал Батая, выслушал многократное «Нет!», пошевелил извилинами, снова ругнулся и глянул на часы.

– Передайте по цепочке – надеть белые маскхалаты! Следопыты в дозор! Отдыхаем! Подъем через два часа! Кто-нибудь из «утят» – следите за временем! «Гусары» – ко мне! И… «Док» тоже.

***

«Гусаров» осталось четверо. Месяц назад было девять. По поговорке: «Старый гусар – плохой гусар».

… Майдан произошел, когда я учился в десятом классе, а военные действия против непокорного Донбасса начались в апреле. Луганска это особо не коснулось. Издалека доносилась канонада, и улицы были полны возбужденного народа. Едва начались каникулы, родители меня отправили в Минск к двоюродной тетке. Поехал на две недели, а провел там три месяца. В общем, блокаду города и самые жуткие моменты лета 2014 года я пропустил.

Обсудить положение дел оказалось не с кем – все друзья разъехались. Ходил, как потерянный, по непривычно опустевшему городу и глазел на разрушения. Занятия в школе начались только в октябре. Больше половины одноклассников не вернулись. Кто остался в России, кто подался на Украину. Зато объявилось много беженцев, но скоро и они обтерлись.

Оставшийся год школы прошел на расслабоне и как во сне. Половины учителей не было, дисциплины преподавались вчерашними студентами… И вообще, все казалось подвешенным на живую нитку.

С противостоянием было так же. Линия фронта – без движения. С обеих сторон – по тридцать тысяч войск. Не война, а комната ожидания какая-то…

В таком же подвешенном состоянии был и я. Детство прошло, а юность встала на