Читать книгу - "Корейская война 1950-1953: Неоконченное противостояние - Макс Гастингс"

Лем Шеперд[118]. Корея, и прежде всего Инчхон, виделись ему и другим морпехам прекрасной возможностью показать стране, на что по-прежнему способен их корпус.

Командир 1-й дивизии морской пехоты Оливер Смит во многом отнюдь не вписывался в образ героя-морпеха. Поджарый, седовласый пятидесятисемилетний техасец, с профессорскими манерами, безупречно учтивый, даже робкий, Смит был осторожным командиром и придерживался принципа «медленно, но верно». Однако многие из его подчиненных в этой большой мощной дивизии примерно из 20 000 человек были совсем из другого теста. Одной из ключевых фигур в кампании суждено было стать самому, пожалуй, выдающемуся из полковых командиров – Рэю Мюррею из 5-го полка. Седьмому полку достался командир, по сравнению с ним, более медлительный и не такой блестящий – полковник Гомер Литценберг. Полковник Льюис Пуллер по прозвищу Грудь Колесом[119] из первого уже стал легендой своего корпуса – яркий офицер, всегда ведущий за собой, кумир для своих бойцов, но порой досаждавший начальству своим тактическим безрассудством. Все эти офицеры и многие из их подчиненных обладали огромным боевым опытом, приобретенным во Второй мировой.

Пятого сентября из Йокогамы вышел малым ходом первый конвой из армады адмирала Страбла, насчитывавшей 260 кораблей. В Инчхон американцев вез собранный из всего, что имелось под рукой, транспортный флот. На самых больших кораблях, тридцати семи танкодесантных, плыли ветераны Второй мировой, переведенные прежде в японский торговый флот и теперь призванные на службу со своими японскими офицерами. В качестве усиления этим частям придали американский личный состав, переброшенный самолетами из Штатов. Некоторые корабли насквозь пропахли рыбой. Относительно прошлого непроницаемых вахтенных офицеров делались самые фантастические догадки. По словам одного из морпехов, «все думали, что нас везет в Инчхон японец, служивший адмиралом во время битвы у Мидуэя». Износившееся машинное оборудование то и дело отказывало и ломалось: «Получалась жалкая пародия на десантные операции Второй мировой».

Мало кого из бойцов, теснившихся на борту старых кораблей, порадовал переход до Инчхона в этих спартанских условиях. Многих измучила морская болезнь, пока корабли швыряло тайфуном Кезия, который своими ветрами скоростью 125 миль в час здорово потрепал нервы командующим и не раз вывернул наизнанку желудки 70 000 несчастных американцев под палубой. На некоторых кораблях срывались с креплений танки и автомобили, и приходилось неимоверными усилиями водворять их на место, пока они не разнесли в клочья все грузовые отсеки. Бойцы либо валялись на койках, либо бесконечно резались в карты. Подготовки уже почти никакой не требовалось, все планы были построены. Флагманский корабль «Маунт Мак-Кинли» вышел из Сасебо в предрассветные часы 13 сентября – годовщину триумфальной победы Вольфа в Квебеке. Капитан флагмана отдал Макартуру собственную каюту, а сам обосновался в пристройке, сооруженной для него на крыле мостика. Конвой соблюдал радиомолчание, но Алмонд потребовал, чтобы ему каждый день сбрасывали донесения с самолета. К восторгу его недоброжелателей в штабе и к ярости самого командующего операцией, в первый день эта попытка закончилась тем, что почта угодила в море.

⁂

Лейтенант Джим Шелдон из 17-го пехотного полка 7-й дивизии отчаянно желал, чтобы вторжение и война уже наконец закончились, потому что в Корее немилосердно воняло, а собственный взвод вызывал весьма тревожные чувства. Двадцатилетнего бунтаря Шелдона уволили из ВМФ США за дисциплинарные нарушения, затем он ушел в армию и был произведен в лейтенанты как раз в день начала корейской войны. В Японию он прибыл в рамках пополнения офицерского состава, и ему сразу дали под командование взвод из пятидесяти четырех человек, частично состоявший из корейцев, среди которых попадались и совершенно не обученные гражданские в возрасте от пятнадцати до шестидесяти с лишним: «Не самые удачные подчиненные для двадцатилетнего лейтенанта, тем более учитывая их дикие пищевые и санитарные привычки. Мне так и не удалось отучить их от привычки вылезать тайком после наступления темноты и испражняться посреди расположения». За четыре недели с помощью нескольких опытных американских сержантов он все же вдолбил бойцам азы тактической подготовки. После этого всех перевезли в Пусан, где в рамках плана по дезориентации противника им нужно было выгрузиться с кораблей, переместиться маршевым порядком в сельскую местность, а потом еще три раза погрузиться на корабли. Наконец их огорошили сообщением, что теперь они следуют к месту предстоящей им десантной высадки. Шелдон и его взвод от этого известия были далеко не в восторге[120].

Перед самым рассветом 15 сентября корабль «Маунт Мак-Кинли» и транспортный конвой добрались до узкого Инчхонского пролива. Это был пятый день бомбардировки острова Вольмидо с воздуха и с моря. Командование делало крупную ставку на то, что диверсионные операции успешно скроют от обороняющихся истинный смысл этого огневого заграждения. В 6:33 утра после завершающего града ракет и напалма с палубной авиации и последнего шквала артиллерийского огня со стоящих неподалеку от берега крейсеров берег Вольмидо принял первых морских пехотинцев.

На протяжении всего путешествия из Японии главнокомандующий оставался невидимкой в своей каюте. И только теперь, когда первые бойцы под громовые раскаты артиллерийских залпов спустились в десантные суда, Макартур вышел на мостик «Маунт Мак-Кинли» во всем своем величии. Это было его творение, его час, его последний великий миг военной славы, прежде чем червь разочарования, уныния и поражения начал грызть его огромное эго и репутацию. Он занял высокое капитанское кресло на мостике, чтобы сидеть в окружении почтительной свиты во всем сценическом великолепии: с трубкой из кукурузного початка, в сияющей латунью массивной фуражке, с гордым подбородком и солнцезащитными очками. Там – высоко над морем – его и запечатлели фотографы для потомков в образе церемониймейстера, наблюдающего за ходом своего последнего триумфа.

Эллис Уильямсон, начальник оперативного отдела штаба «Корпуса Х», не стал, в отличие от некоторых штабных офицеров, выпрашивать место на десантном судне. Он вспомнил того британского офицера, который перед днем высадки союзных войск в Европе в 1944 году сказал ему, тогда еще зеленому, но ретивому лейтенанту: «Когда доберешься туда, поймешь, что войны там хватит на всех». Уильямсон получил в северо-западной Европе пять ранений: «Так что к Инчхону я уже не сказать чтобы сгорал от любопытства»[121].

До самых последних этапов планирования операции Алмонд выступал против решения пожертвовать внезапностью ради захвата острова Вольмидо. Но морские пехотинцы доказывали, что не смогут ударить по основным береговым участкам, пока не защищены подступы. Они настояли на своем. И теперь 5-й полк морской пехоты играючи высадился на берег «зеленого пляжа» Вольмидо. Два танка морской пехоты смели слабо обороняемый северокорейский блокпост на дамбе, ведущей на полуостров. В 6:55 на холме Радио, возвышавшемся над гаванью почти на сто метров, взметнулся звездно-полосатый флаг. Еще час спустя позиция была занята целиком, а потом бульдозеры скрепили взятие плацдарма смертельной печатью, заживо похоронив отряд обороняющихся в пещерах, в которых они укрывались, отказываясь сдаваться. Макартур передал Страблу с мостика «Маунт Мак-Кинли»: «Никогда еще флот и морпехи не выступали с таким блеском, как этим утром».

В полдень, когда первая половина плана операции «Хромит» (CHROMITE) была успешно выполнена и с берега доносились только отдельные разрозненные выстрелы, наступил долгий томительный перерыв перед следующим действием. Начался отлив, обнажая целые мили ровной унылой тины между флотом вторжения и берегом. Бойцам на кораблях оставалось только бездействовать, дожидаясь, пока вернется море. Морпехи на Вольмидо, полностью отрезанные от флота, залегли с оружием, мысленно заклиная врага не прерывать затишье. Они попросили разрешения продолжить продвижение через дамбу, но получили отказ. Пришлось довольствоваться стрельбой из минометов и пулеметов при всяком вызывающем подозрение шевелении на берегу. Истребители-бомбардировщики отслеживали дороги на мили от берега, готовясь пресечь любую попытку коммунистов прислать подкрепление на береговые позиции. Как ни странно, таких попыток не последовало. В 14:30 крейсеры возобновили обстрел основной прибрежной территории.

Поначалу орудия палили беспорядочно [писал британский военный корреспондент Джеймс Кэмерон]: несколько басовитых раскатов с крейсеров, изредка выстрелы пятидюймовки – суровый оркестр еще только настраивался. В какой момент их разрозненные голоса слились в громогласный жуткий хор, я не знаю; слишком много всего происходило