Читать книгу - "Запад против Востока. 2500 лет первой битве - Коллектив авторов"

письменно; защита его основывалась, главным образом, на прежде возводимых на него обвинениях. Он писал, что враги клевещут на него перед гражданами, обвиняя в том, что он всегда старался повелевать другими; что он не рожден повиноваться и не желает, но что никогда не согласился бы предать себя вместе с Грецией в руки врагов-персов. Тем не менее народ поверил обвинению и послал за Фемистоклом нескольких лиц с приказанием схватить его и представить для суда в Грецию.

24. Разгадав их намерения, Фемистокл удалился в Керкиру, город, которому он раньше оказал услугу. Когда его выбрали третейским судьей в споре населения острова с коринфянами, он помирил соперников, присудив коринфянам уплатить двадцать талантов и владеть Левкадой вместе с керкирцами как сообща основанной обоими ими колонией. Оттуда он бежал в Эпир. Преследуемый афинянами и спартанцами, он решился для своего спасения на рискованный опасный шаг и искал защиты у молосского царя Адмета. Фемистокл пользовался в государстве огромным значением, когда царь обратился к афинянам с какой-то просьбой, но получил от Фемистокла отказ в оскорбительной форме. Царь смертельно ненавидел его, и ясно было, что, если он попадется ему в руки, он отомстит ему. Но в то время для Фемистокла недавняя ненависть соотечественников была страшней давнишней злобы царя. Отдавая себя ей на жертву, он явился к Адмету и стал просить у него покровительства странным, необыкновенным образом. Он взял в руки его маленького сына и сел с ним у очага: этот способ мольбы о защите считался у молоссов самым действенным и едва ли не единственным, на который не отвечали отказом. Некоторые говорят, что совет просить таким образом о защите дала Фемистоклу Фтия, жена царя, причем посадила сына у очага вместе с изгнанником. Другие рассказывают, что сам Адмет придумал, каким образом Фемистоклу просить о защите, сам разыграл с ним эту шутовскую пьесу, что отказать под этим предлогом преследователям изгнанника в его выдаче.

Ахарнянин Эпикрат выслал ему на место изгнания жену и детей, которых тайно увез из Афин, за что впоследствии, если верить историку Стесимброту, Кимон отдал его под суд, приговоривший его к смертной казни. Не понимаю, забыл ли об этом Стесимброт или заставил забыть об этом Фемистокла, если говорит, что последний уехал в Сицилию и стал просить у царя Гиерона руки его дочери, обещая ему покорить Грецию, и только после отказа Гиерона отправился в Азию…

25. Рассказ этот не заслуживает доверия. По крайней мере, Теофраст в своем произведении «О царской власти» пишет, что, когда Гиерон послал на скачки в Олимпию лошадей и поставил там роскошно убранную палатку, Фемистокл сказал грекам, что следует разорвать палатку и не допускать лошадей к скачкам.

Фукидид говорит, что Фемистокл отправился на корабле из Пидны на противоположный берег. Никто из экипажа не знал, кто он, пока буря не принесла корабль к острову Наксу, который тогда осаждали афиняне. Изгнанник в испуге открылся капитану корабля и рулевому и частью просьбами, частью угрозами обвинить их перед афинянами, налгать на них, что они с самого начала знали, кто он, но взяли к себе на корабль, когда он подкупил их, заставил пройти в виду острова и направиться к азиатскому берегу.

Почти все его имущество друзья тайно отправили морем в Азию. Общая сумма найденных у него и отобранных в казну денег доходила, по Теопомпу, до ста, по Теофрасту – до восьмидесяти талантов, между тем как до выступления на политическое поприще все состояние Фемистокла не заключалось и в трех талантах.

26. Когда корабль был в виду Кимы, Фемистокл заметил, что на берегу ждет большая толпа, чтобы схватить его. В особенности желали этого Эрготель и Пифодор со своими рабами – охота за ним была выгодна для людей, ставящих деньги выше остального, потому что царь персидский назначил за его голову двести талантов… Изгнанник бежал в Эги, эолийский городок, где его не знал никто, кроме друга его дома Никогена, самого богатого из эолийцев, знакомого с персидскими вельможами. У него он прожил тайно несколько дней. Здесь за обедом после жертвоприношения воспитател детей Никогена Ольбий почувствовал в себе прилив вдохновения и, по внушению свыше, произнес стих:

Ночи дай голос, ночи – совет, ночи победу дай!

Затем Фемистокл лег спать. Ему приснился сон: змея обвилась вокруг его живота, а потом поползла к шее. Коснувшись его лица, она превратилась в орла, который обхватил его крыльями, поднял и долго нес на себе. Наконец, показался золотой жезл глашатая. Орел поставил его в безопасности, и Фемистокл пришел в себя от невыразимого ужаса и смущения.

Никоген отослал его от себя, причем пустился на следующую хитрость. Все иностранцы, в особенности же персы, страшно, невероятно ревнивы по отношению к женщинам: они строго стерегут не только своих жен, но и купленных рабынь и наложниц, стараются, чтобы никто из посторонних не видел их. Из дома они никуда не имеют права выйти, в дороге же их везут в тщательно закрытых со всех сторон телегах. Точно такую телегу устроили и для Фемистокла, который сел в нее и отправился в путь. На все вопросы встречавшихся по дороге его провожатые говорили, что везут одному из персидских придворных гречанку из Ионии.

27. По Фукидиду и Харону Лампсакскому, Фемистокл приехал к сыну Ксеркса; самого его он уже не застал в живых, но Эфор, Динон, Клитарх, Гераклид и многие другие говорят, что он явился к Ксерксу. Известие, сообщаемое Фукидидом, находится в большем соответствии с хронологией, хотя и оно не вполне достоверно.

Когда для Фемистокла настала решительная минута, он отправился сперва к тысяченачальнику Артабану и сказал, что он, грек, желает переговорить с царем о весьма важных делах, имеющих и для царя огромное значение. Тот отвечал: «У каждого народа, иностранец, свои обычаи. Одному нравится одно, другому – другое; но у всех считается прекрасным держаться, соблюдать свои родные обычаи. Говорят, в ваших глазах нет ничего выше свободы и равенства. Много прекрасных обычаев есть и у нас; лучший из них – чтить царя и поклоняться ему, как образу бога, правившего вселенной. Если ты ничего не имеешь против нашего обычая поклоняться царю, ты можешь увидеть его и переговорить с ним, иначе должен обратиться для переговоров с ним к посреднику: по обычаю предков, царь может говорить только с тем, кто пал перед ним ниц». Тогда Фемистокл отвечал: «Я приехал сюда, Артабан, для того, чтобы увеличить славу и власть царя, и