Читать книгу - "Русские не сдаются. Жизнь за Россию - Николай Викторович Стариков"

Следом за этим, в начале 1874 года, началось то, что потом назовут «хождением в народ». Это когда сотни подготовленных агитаторов из этих самых кружков пошли и поехали в деревни и малые города, чтобы вести там массовую антигосударственную агитацию. В 1873–1874 годах Кравчинский под видом пильщика (то есть человека, пилящего лес) тоже «ходил в народ». Большей частью хождение в народ заканчивалось мордобитием и сдачей агитаторов властям. Но в целом попытки антигосударственной агитации были зафиксированы в 51 губернии Российской империи.

О том, как это происходило, все тот же Петр Кропоткин написал в мемуарах: «Впоследствии он (Кравчинский Н. С.) с большим юмором рассказывал эпизод из своего раннего хождения в народ. “Раз, — рассказывал он, — идем мы с товарищем по дороге. Нагоняет нас мужик на дровнях. Я стал толковать ему, что податей платить не следует, что чиновники грабят народ и что по Писанию выходит, что надо бунтовать. Мужик стегнул коня, но и мы прибавили шагу. Он погнал лошадь трусцой, но и мы побежали вслед, и все время продолжал я ему втолковывать насчет податей и бунта. Наконец мужик пустил коня вскачь, но лошаденка была дрянная, так что мы не отставали от саней и пропагандировали крестьянина, покуда совсем перехватило дыханье”»[155].

Ходил в народ Степняк-Кравчинский не один — его спутником и подельником был также бывший офицер-артиллерист по фамилии Рогачев. Знакомая фамилия, не правда ли? Да-да — это муж той самой девушки, которая решила в следующем, 1875 году застрелить нашего героя шефа жандармов Мезенцева. Поступить так она решила потому, что ее мужа в тот момент арестовали. Но муж оказался для нее не мужем по сути, а средством передвижения и товарищем по борьбе. Сама Вера Рогачева также оказалась арестована и благодаря этому попала в мемуары Брешко-Брешковской: «Ей только-только исполнилось семнадцать, она была коренастой, черноглазой и круглолицей девушкой. Она заключила фиктивный брак, чтобы избавиться от власти недоброго и деспотичного отца. Дмитрий Рогачев, ставший для нее освободителем, был артиллеристом и известным революционным пропагандистом. Сразу же после заключения брака они расстались и лишь много лет спустя совершенно случайно встретились…»[156]

А еще Вера Рогачева запомнилась своими истериками в тюрьме, билась в двери камеры и кричала так, что приходили надзиратели и вызывали ей врачей. «Девушка хорошая, но уж больно возбудимая и впечатлительная», — написала о ней «бабушка русской революции». Обратим внимание на то, как эта молодая девушка пришла к нигилистам и террору: читала прокламации, после чего решила уйти из отцовской семьи через фиктивный брак. Вот так работали тогдашние «социальные сети». Недооценивать прокламации и кружки — это то же самое, что сегодня заявить, что интернет для распространения идей не играет никакой роли.

Фиктивного мужа Веры Рогачевой в итоге посадили, а его товарищ Сергей Кравчинский уехал за границу. Когда Вера Рогачева поехала в Петербург с купленным револьвером в начале 1875 года, этот будущий убийца-террорист приехал в Швейцарию. Потом Степняку-Кравчинскому удалось поучаствовать в нескольких «народных восстаниях» в Боснии-Герцеговине и Италии, но каждый раз он выходил сухим из воды. Готовился к тому, с чего мы начали эту главу — к ликвидации главы российских спецслужб, к развязыванию террористической войны внутри соперника Британской империи.

Параллельно с «хождением в народ», то есть с попыткой агитации в широких массах народа, осуществляется первая политическая манифестация в России. В декабре 1876 года ее пытаются провести на Казанской площади в Санкт-Петербурге с числом участников около 400 человек. Что любопытно — в том же самом 1876 году была создана организация «Земля и воля», которая и выступила, если верить историографии, инициатором и организатором этой первой политической манифестации, то есть под новые формы борьбы создается и инструмент.

Россию планомерно начинают покачивать и раскачивать изнутри. А дело в том, что страна идет к очередной русско-турецкой войне. В апреле 1877 года Россия объявляет Турции войну, и это решение властей, которое очень популярно в стране. В конце концов, русские воюют за справедливость, помогают обрести свободу и независимость братьям-славянам. Для Великобритании же главное, чтобы в результате Россия не получила контроль над Босфором и Дарданеллами. И в этот момент, в октябре 1877 года, нигилисты пытаются организовать восстание внутри России!

Еще раз — страна воюет, а кто-то пытается вызвать бунт против центральной власти. Причем обманом. В Чигиринском уезде Киевской губернии бунтари попытались убедить крестьян, что царь призывает их поднять восстание против аристократии и бюрократии! Для этого фабрикуется и выпускается фальшивый царский манифест, якобы призывающий крестьян создавать повстанческие отряды. Если во время войны своей страны с врагом кто-то пытается поднять в ней восстание против власти, то действует он в интересах врагов своей Родины — тут уж двух мнений быть не может. Так кто же стоял за нигилистами, которых для таких действий изначально в России и создавали? Смотрите, кто в данный момент главный геополитический противник России, и точно не ошибетесь!

Нигилистов арестовали на этапе подготовки — Чигиринский уезд они выбрали базой заговора просто потому, что в 1875 году здесь были массовые волнения бывших государственных крепостных. «Под чигиринским “делом”, бывшим в Киевской губернии, следует разуметь вполне организованное тайное противозаконное сообщество, состоящее почти из тысячи членов или дружинников, навербованных исключительно из крестьян бывших государственных имуществ, при содействии революционной пропаганды, с опасным характером и последствиями, которые могли бы случиться, если бы организация эта не была своевременно разрушена…»[157], — пишет в своих мемуарах уже цитированный нами жандармский генерал Новицкий.

Власти наводили порядок, но к этому их подталкивала сама жизнь. Попытки организации мятежа, попытки агитации. Примерно в то же самое время, с 18 (30) октября 1877 года по 23 января (4 февраля) 1878 года в Петербурге прошел знаменитый «Процесс ста девяноста трех». На нем судили как раз тех, кто «ходил в народ». Чем заканчивается это «хождение», если кто и сомневался, стало очевидно по итогам Чигиринского дела. К суду были привлечены агитаторы, которые были арестованы за революционную пропаганду с 1873 по 1877 год и число которых достигало порядка 4 тысяч человек![158] Это и были результаты работы кружков в России.

Стоит отметить, что подавляющее большинство задержанных либо отпущены, либо сосланы. Судили 193 человека, отсюда и название процесса. Обвинение говорило о «едином преступном сообществе», которое ставило своей целью «исполнение всероссийского злодейского заговора». Подсудимым вменялись в вину подготовка «ниспровержения порядка государственного устройства», «готовность к совершению всяких преступлений» и намерение «перерезать всех чиновников и зажиточных людей». Несмотря на столь серьезные обвинения, суд приговорил к каторжным работам (от 3 до