Читать книгу - "Русские не сдаются. Жизнь за Россию - Николай Викторович Стариков"

действительно является одним из «экзаменов» для подготовки сотрудников элиты наших спецслужб. А зачем это девушкам и юношам, которые собрались для изучения и развития?

«Кружки самосовершенствования» давали своим участникам много странных заданий. Среди них было такое: съесть собаку. В буквальном смысле слова. Специально для членов кружков собирали щенков. Будущие борцы за свободу играли с ними, привязывались к ним. Потом поступала неожиданная команда: убить щенков и съесть![147] Очевидно, что подобные действия вели к выработке особой жестокости. Так у будущих террористов вырабатывали безжалостность и беспощадность. Вот только кто же это делал, если все якобы сами собой собрались просто читать книги?!

Но начинали все же с книг. Их не только читали, а распространяли. Кружок сразу начал заниматься агитацией, отыскивая тех, кто будет готов заниматься чем-то более серьезным. Чайковцы покупали сочинения тогдашних «передовых» писателей (в том числе Маркса) и распространяли их среди студентов провинциальных городов. Через несколько лет уже в 38 губерниях России появились кружки, которые тоже занимались агитацией и распространением подрывной литературы. То есть очень быстро внутри Российской империи был создан конспиративный канал по распространению такой литературы[148]. Любопытно, но книги, запрещенные в России, можно было покупать в кредит. Вот только вопрос: а откуда ребята взяли на все это деньги? Кто подсказал идею построения сетевой организации, где книги лишь повод найти единомышленников в эпоху, когда интернет еще не изобретен?

В начале 1872 года кружок перешел к следующей стадии своей работы — пропаганде среди рабочих. Участники кружка пошли в рабочие кварталы, постарались попасть на заводы и фабрики. В этот момент в кружок вступил и еще один очень известный ниспровергатель строя. «Наш кружок собирался часто, и я никогда не пропускал сходок. Мы собирались тогда в предместье Петербурга, в домике, который сняла Софья Перовская, жившая под паспортом жены мастерового»[149], — пишет в своих мемуарах Петр Кропоткин, один из главных теоретиков анархизма.

Чуть выше мы мельком упомянули беспорядки в Харькове, происхождение которых расследовал генерал Мезенцев, обещали их подробно рассмотреть. В 1872 году в этом русском городе произошли массовые беспорядки. Вот только кто их организовал? Ответ на этот вопрос до сих пор не получен. Сейчас для организации подобных вещей используются социальные сети, раньше — революционные или иные структуры. Произошедшее в Харькове, однако, до сих пор подается как само собой случившееся. Между тем складывается стойкое впечатление, что кто-то отрабатывал на харьковской ситуации технологии организации беспорядков, манипуляции большим количеством людей. Время же беспорядков в Харькове удивительно совпадает со временем, когда выпускники различных подрывных кружков отправились к рабочим, в народ.

Чем массовые беспорядки отличаются от массовой драки? Нежеланием участников нападать на представителей власти. Могут, конечно, в запале нанести удар-другой, но если появится команда полицейских или солдат, то бузотеры присмиреют и протрезвеют. Иногда даже хватит угрозы применения оружия, не говоря уже о самой стрельбе.

Что же случилось в Харькове? В одном из домов на Михайловской площади Харькова квартировала артель рабочих, которые, перепившись, затеяли между собою драку. Хозяин артели позвал полицейского пристава, чтобы убрать из квартиры пьяных буянов. Городовые, взяв из квартиры пьяных рабочих, повели их в участок через площадь, наполненную народом; народ отчего-то стал отбивать задержанных, и тут произошло общее столкновение между народом, задержанными и полицейскими, сопровождавшееся общею дракой на площади. Этакое народное гулянье со всеобщим мордобоем. Тогда один из полицейских решил в буквальном смысле остудить страсти. Он вызвал пожарную участковую команду и приказал из пожарных труб обливать толпу водой. Итогом этого «купания» стала еще более масштабная драка, в которую втянулись и пожарные. Поскольку у них с собой были топоры, то они начали наносить удары обухами по наиболее рьяным бунтарям. Один из пожарных, сильно избитый толпой, зарубил случайного солдата. Толпа взревела, осатанела и принялась с удвоенной силой избивать пожарных, городовых, затем разгромив и полицейский участок, который тут же на площади и находился. При этом появились и требования: освободить задержанных городовыми[150]. Разумеется, отпускать никто никого не стал. В разгромленный участок прибыл губернатор князь Кропоткин, родственник анархиста Петра Кропоткина, и прокурор. Никакие увещевания не могли заставить народ разойтись. Была вызвана рота солдат. Но как только она подошла, толпа ее почему-то атаковала, что в итоге привело к стрельбе. Появилось несколько убитых и раненых.

Жандармский генерал Василий Дементьевич Новицкий так описал происходившее тогда на его глазах: «…Беспорядки в г. Харькове в 1872 г. уже носили, безусловно, политический характер и окраску, поддерживаемые местными, только зародившимися в г. Харькове социал-революционерами, которых я лично не знал, но видел в толпе в качестве подстрекателей; причем они, представляя из себя интеллигентов, по наружному виду выделялись из толпы приемами, наружным видом, одеянием и ношением, в большинстве, очков с темно-синими стеклами — с целью изменения своей наружности и быть неузнанными»[151].

Повод для беспорядков был вполне житейский, а вот далее его очень профессионально использовали те, кого автор назвал «социал-революционерами», мы же будем звать их нигилистами-террористами. Чтобы не уделять описанию харьковских событий слишком много места, скажем, что в толпе откуда-то появились красные знамена (это в 1872 году-то!), и она разгромила еще один полицейский участок. «Беспорядки эти, вновь повторяю и подтверждаю, были, безусловно, развиты революционерами и представляли из себя опасное зрелище — по последствиям — от толпы в несколько тысяч человек, каковая являлась страшилищем, вооруженным чем попало, а главным образом — каменьями»[152], — пишет в своих мемуарах Новицкий[153].

Складывается впечатление, что в Харькове прошла репетиция организации массовых беспорядков «из ничего», но российские власти не оценили должным образом масштаб опасности. А зря — сразу после этого, весной 1873 года, в России в большом количестве начали появляться печатные воззвания с призывами насильственного изменения государственного строя. Бунт в Харькове был безыдейным, теперь необходимо было наполнить разрушительные тенденции идеологическим началом. Авторы прокламаций обращались к «интеллигентному классу» с призывом проводить в народных массах агитацию и призывать народ к оружию для водворения истинной свободы, основанной на равенстве сословий и состояний.

Будущий убийца генерала Мезенцева Степняк-Кравчинский становится одним из самых смелых и популярных агитаторов, который вступил в тесный контакт с мастеровыми патронного завода и рабочими близлежащих к Санкт-Петербургу фабрик и заводов. Чтобы понять масштаб его деятельности, стоит указать, что Кравчинский с товарищами распространяли литературу в десятках тысяч экземпляров (!), раздавая ее рабочим[154]. В выступлениях перед слушателями — призывал к топору и бунту. Вопрос, откуда на все это брались деньги, мы даже не будем вновь задавать. Ответа историки