Читать книгу - "Хороший, плохой, неживой - Ким Харрисон"

Автобус, невыносимо грохоча дизелем, рванулся вперед и сталнабирать скорость, влезая в горку. Я стояла на заросшем бурьяном тротуаре ипропускала этот самый автобус, чтобы перейти улицу. Тихий шелест автомобилейсоздавал приятный фон пению птиц, стрекоту насекомых да иногда доносящемусяутиному кряканью. Почувствовав на себе чей-то взгляд, я обернулась.

Это был вервольф, с черными волосами до плеч и поджарымтелом, говорившим, что на двух ногах он бегает не меньше, чем на четырех. Онотвернулся от меня и стал разглядывать парк, прислонился теснее к дереву, укоторого стоял, оправляя потертую кожаную куртку. Я чуть сбилась с шага, узнавего – этот был тот, из университета, но он отвернулся и натянул шляпу на глаза.Он явно чего-то хотел, но видел, что я занята и готов был ждать.

Одиночки именно так себя ведут, а по его уверенномунебрежному взгляду я решила, что он именно одиночка. Наверное, у него есть дляменя работа, и он не хочет стучаться в мою дверь – ему проще подождать ипоймать меня, когда я не буду занята. Так уже бывало. Вервольфы всех, кто живетна освященной земле, склонны рассматривать как существ загадочных иэзотерических.

Оценив его профессионализм, я двинулась по тротуару в тусторону, откуда привез меня автобус. Полуденное солнце грело мне плечи. Я люблюЭдемский парк, особенно этот его мало посещаемый уголок. Ник работает здесь вмузее искусств, очищает находки в следующем здании по той же дороге, и мы с нимзачастую съедали: я – ленч, а он – ужин на открытой веранде, откуда хорошовиден Цинциннати. Но любимое мое место – это край парка, выходящий на другуюсторону: на реку и Низины.

Отец привозил меня сюда по утрам в воскресенье, тут мы елипончики, а крошки скармливали уткам. Я слегка загрустила, вспомнив один случай,когда он меня привез после одной из немногих ссор с матерью. Была ночь, и мысмотрели на мигающие на той стороне реки огни Низин, и мир будто лежал вокругнас, а мы оказались пленниками капельки времени, повисшей на губе у Настоящего,не желающей падать и освобождать место для следующей. Вздохнув, я плотнеезапахнула кожаную куртку и пошла осторожнее.

Вчера я послала Тренту пакет печенья с нарочным, и приложилакарточку с простой надписью: «Я знаю». Целлофановый пакет и сами печенья былипросто набиты антиэльфовой и антимагической пропагандой, которую дажепросвещенные времена после Поворота не смогли смирить. Естественно, наутро меняразбудил телефонный звонок. Потом еще один, когда автоответчик его сбросил. Иеще. И еще.

Восемь утра – возмутительно рано для колдунов, я проспалатолько четыре часа, но Дженкс к телефону подойти не может, а будить Айви мне непоказалось удачной мыслью. Ну, короче, Трент меня пригласил к себе в сад начай. А вот фиг. Я сказала Джонатану, что с его боссом буду встречаться вЭдемском парке в четыре, на мосту Твин-Лейкс, сразу как его босс встанет отдневного сна. Мост Твин-Лейкс – это слишком шикарное имя для узкого бетонногомостика, но я знала тролля, который под ним живет, и готова была положиться нанего в острой ситуации. Журчание воды на искусственных водопадиках собьет столку любые чары подслушивания. И того лучше: по случаю футбольного воскресеньяпарк будет почти пуст, и можно будет говорить наедине, но все же народу будетдостаточно, чтобы Трента не потянуло на глупые решения – например, убивать меняна месте.

Я заставила себя отвести взгляд от тротуара, проходя мимомашины Гленна – фэвэбэшной, но без маркировки, припаркованной у тротуаравопреки правилам. Наверное, ему дали задание приглядывать за Трентом. Вот ихорошо – чтобы можно было поговорить без помех, мне не придется оглушать исвязывать офицера ФВБ, которого Эдден мог повесить Тренту на хвост.

Я специально не взяла с собой никаких магических предметов,кроме моего обычного кольца на мизинце. И большой сумки тоже не взяла, тольководительские права – которыми я почти еще не пользовалась – и проездной наавтобус. Причина отсутствия личных вещей была двоякой – во-первых, можно будетбежать быстрее, если Трент что-нибудь выкинет, а во-вторых – у него не будетвозможности обвинить меня, что я на него чары повесила.