Читать книгу - "Семья Рэдли - Мэтт Хейг"

Так что Хелен все же собирается и идет к Николе Бакстер, которая живет на южной окраине деревни. Дом Бакстеров переделан из хлева, к нему ведет широкая подъездная дорожка. Полный азалий сад как будто бы принадлежит другой эпохе, нежели внутреннее убранство первого этажа: необозримое объединенное пространство с кухней в духе провинциального футуризма и продолговатыми диванами без ручек.

Когда приезжает Хелен, все уже собрались и едят оладьи с кофе, у всех на коленях лежат книжки. Разговор идет оживленнее обычного, и вскоре выясняется, что «Последняя песнь воробья» тут, увы, вовсе ни при чем.

— Ах, Хелен, разве это не ужасно? — восклицает Никола, протягивая единственную оставшуюся оладью на огромном блюде.

— Да-да, конечно. Ужас.

Никола с самого начала нравилась Хелен, и у них нередко совпадало мнение по поводу прочитанных книг. Она единственная согласилась с Хелен, что Анна Каренина ничего не могла поделать со своими чувствами к графу Вронскому и что мадам Бовари в целом симпатичный персонаж.

Хелен чувствовала, между ними есть что-то общее, словно Николе ради своей нынешней жизни тоже пришлось отказаться от какой-то части самой себя.

Глядя на ее бледную кожу, дрожащую улыбку и грустные глаза, Хелен иногда настолько узнавала в ней себя, что задавалась вопросом, не общие ли у них секреты. Может быть, Бакстеры тоже воздерживающиеся вампиры?

Разумеется, прямого вопроса Хелен никогда себе не позволяла. (Никола, а тебе доводилось впиваться кому-нибудь в глотку и сосать кровь, пока у него не остановится сердце? Кстати, отличные оладьи.) И она еще не видела детей Николы — двух девочек, которые учатся в пансионе в Йорке, как и ее мужа, архитектора, который якобы постоянно занят какими-то крупными городскими проектами и поэтому все время пропадает в командировках — то в Ливерпуле, то в Лондоне, то где-то еще. Но в душе Хелен долгое время теплилась смутная надежда, что однажды Никола и впрямь сядет рядом и поведает, как она уже двадцать лет борется с жаждой крови и каждый божий день терпит адские муки.

Конечно, Хелен понимала, что это, скорее всего, лишь утешительные фантазии. Ведь даже среди городского населения процент вампиров крайне мал, а уж вероятность встретить воздерживающегося собрата в деревенском литературном кружке и вовсе стремится к нулю. Но все равно приятно верить в такую возможность, и Хелен берегла в себе эту веру как лотерейный билет.

Сейчас же, видя, что Никола не менее остальных шокирована исчезновением подростка, Хелен чувствует себя совсем одинокой.

— Да, — подхватывает Элис Гаммер, сидящая на одном из футуристических диванов. — В новостях передавали, видела?

— Нет, — отвечает Хелен.

— Сегодня утром показывали. По Би-би-си. Я за завтраком застала кусочек.

— Да? — переспрашивает Хелен. За завтраком Рэдли, как обычно, слушали вполуха программу «Сегодня», и в ней ничего такого не упоминалось.

Следом что-то говорит Люси Брайант, но поскольку она не дожевала оладью, поначалу Хелен не может разобрать слова. Что-то про мыло? Или про дело?

— Что-что?

Никола переводит мычание Люси, и теперь все яснее некуда.

— Они нашли тело.

Хелен перепугана настолько, что не может этого скрыть. Ужас надвигается на нее со всех сторон, окончательно вытесняя всякую надежду.

— Что?

Кто-то ей отвечает. Она даже не понимает, чей это голос. Он просто кружит в ее голове, как полиэтиленовый пакет на ветру.

Да, кажется, его вынесло волнами на берег или как-то так. Около Уитби.

— Нет, — произносит Хелен.

— Ты в порядке? — Этот вопрос задают хором по меньшей мере двое.

— Да-да. Просто позавтракать не успела.

И голоса продолжают кружить, накладываясь друг на друга и отражаясь от стен огромного хлева, в котором некогда, наверное, блеяли овцы.

— Ну, ну. Присядь. Съешь оладушек.

— Водички принести?

— Что-то ты совсем бледненькая.

Хелен тем временем пытается трезво обдумать новые сведения. Труп, изгрызенный ее дочерью, на котором наверняка остались следы ее ДНК, теперь в руках полиции. Почему Питер такой бездарный? Когда он топил трупы в былые годы, они назад не выплывали. Он уносил их так далеко от суши, что беспокоиться было не о чем.

Хелен воображает, как прямо сейчас идет вскрытие, на котором присутствует множество судмедэкспертов и высших чинов полиции. Теперь даже способности Уилла заговаривать кровь не помогут им выпутаться.

— Все в порядке. Просто иногда дурнота накатывает, со мной бывает. Но уже прошло, правда.

Она сидит на диване, уставившись на прозрачный кофейный столик и стоящую на нем большую пустую тарелку, которая как будто бы парит в воздухе.

Глядя на нее, Хелен понимает, что сейчас бы уже не отказалась от крови Уилла. Она дала бы ей сил выдержать следующие несколько минут. Но от мыслей об этом становится только хуже.

Она сама себе тюрьма.

Тело, в котором смешана ее и его кровь.

Но как-то у нее все же получается собраться, хотя самым красным, что ей удалось съесть, была сладкая липкая овсяная оладья.

Хелен задумывается, не уйти ли ей под предлогом скверного самочувствия. Но, так и не успев принять никакого решения, она уже участвует в обсуждении книги, которую у нее даже не хватило времени дочитать до конца.

«Последняя песнь воробья» в прошлом году вошла в короткий список претендентов на Букеровскую премию. Действие романа разворачивается в середине двадцатого века в Китае: дочь фермера, обожающая птиц, влюбляется в безграмотного батрака, выполняющего приказ Мао по уничтожению воробьев. Джессика Газеридж, чьи самодельные открытки Хелен всегда покупает на Рождество и ко дням рождения, в прошлом году видела автора на литературном фестивале в городке Хэй-он-Уай и сейчас увлеченно рассказывает об этом невероятном событии: «Ой, это было просто чудесно, ни за что не догадаетесь, кто сидел с нами в одном ряду», — пока Хелен силится придать лицу будничное выражение.

— Ну, Хелен, а ты что думаешь? — интересуется кто-то. — Как тебе Ли-Хом?

Она пытается сделать вид, будто ей не все равно:

— Мне его жалко.

Никола подается вперед, удивленная тем, что Хелен на сей раз не разделяет ее мнения.

— Как, после всего, что он сделал?

— Я не… Я думаю… — Вся группа смотрит на Хелен, ожидая, что та объяснит свою точку зрения. Она гонит прочь мысли о вскрытии и арбалетах. — Извините. Просто, по-моему, он не… — Хелен забывает продолжение заготовленной фразы. — Ой, мне, кажется, надо в туалет.

Она неловко встает, задевает ногой столик и, скрывая боль и все остальное, направляется в уборную. Глядя на свое призрачное отражение в стеклянной стенке душевой кабины, она старается выровнять дыхание и утихомирить пронзающие мозг мысли: ТРУП! НОВОСТИ! ПОЛИЦИЯ! КЛАРА! УИЛЛ!