Читать книгу - "Сторож брата моего - Тим Пауэрс"

же мокрой, как и его, пряди мокрых волос прилипли ко лбу.

— Слава Богу! — сказал он, и его продолжительный выдох был знаком глубокого искреннего облегчения, а не попыткой привидений украсть его жизнь. — Что случилось? — Он смотрел, часто моргая, мимо нее, на жилище, в котором обитал с рождения, и вдруг обнаружил, что ужасно замерз. — Пойдем в дом, мы оба промокли до костей. — Ему захотелось обнять ее, но у них в семье подобное не было принято, и к тому же через столько слоев мокрого тряпья это было бы все равно что обнимать кого-то, втиснувшегося между ними.

— Сильнее, чем сейчас, мы уже не промокнем, — заметила Эмили, — к тому же я хотела бы пока что скрыть это от Энн и Табби.

Брэнуэлл видел, что призраки обнаружили и его новое местонахождение и перебирались сюда; очевидно, они сочли Эмили более доступной добычей и собрались вокруг нее, простирая руки и вытягивая головы в ее сторону.

И Эмили резко выдохнула — но тут же задержала дыхание и недовольно покачала головой.

— Здесь всегда был дурной воздух, — сказала она.

Тут Страж гавкнул так громко, что призраки отступили, и Брэнуэлл подскочил от неожиданности. Эмили, конечно же, не могла видеть призраков — у нее не было очков, смазанных загадочным веществом, — но перед тем, как Страж залаял и напугал духов, она тоже, кажется, нашла способ сопротивляться их попыткам воровать дыхание.

Сейчас она с подозрением обвела взглядом могилы.

— Мы поговорим на крыльце, — сказала она и первой пошла обратно к ограде. Брэнуэлл перелез через нее только с помощью сестры. Страж перескочил одним прыжком.

Когда они устроились на мокрых ступенях приходского дома, Эмили сказала, повысив голос ровно настолько, чтобы брат слышал ее через шум дождя:

— Ты видел тот череп — в церкви, полгода назад.

Брэнуэлл уставился на носки башмаков.

— Я видел, как твой пес что-то крушил.

— Ты видел его до того, как Страж его уничтожил, даже до того, как я выстрелила в него. И случилось это накануне — та женщина показала тебе его в «Черном быке». — Она улыбнулась брату, не убирая с лица полузакрывших его прилипших прядей волос. — Я знаю тебя! И знаю, что так оно и было.

Он пожал плечами и уставился на улицу.

— Она сказала тебе, что, если принести его в церковь, это… пойдет на пользу существу, которое лежит под камнем. И попросила тебя привести меня к ней. — В голосе Эмили звучало лишь любопытство, и она не спрашивала брата, почему он сделал все то, о чем просила его женщина.

Брэнуэлл сейчас был рад тому, что холодный дождь льется ему на лицо. Он не мог смотреть в глаза даже собаке.

В конце концов он встал и указал рукой на приходской дом, и церковь, и крыши деревни, выглядывающие за нею. Под дождем все было совершенно черным.

— Это все… оно мне не подходит! — проорал он. — Я… я увядаю здесь!

Прежде чем она успела что-нибудь сказать, он продолжил:

— Я думаю, Эмили, что оно и тебе не подходит! Я сегодня заглянул в твой письменный стол — ты пишешь роман! Уверен, что он прекрасен, но ведь он пойдет нечитанным прямо в издательский камин, и ты сама это знаешь! — Он чувствовал, как в нем разворачивается Нортенгерленд. — Так не получить ни почтения, ни силы, ни власти.

Она оперлась на локоть и, улыбаясь, рассматривала брата под дождем.

— Что ты хотел найти в моем столе?

У него задрожали колени, и он чуть не упал к ее ногам, чтобы жалким голосом пробормотать признание: «Я украл оттуда твой рисунок, чтобы пустить чертей по твоему следу», но медлительный Нортенгерленд на сей раз успел взять в нем верх.

— Я хотел посмотреть твою работу, понять, есть ли у тебя новые достижения. — Естественно, он не прочел ни слова из рукописи и поэтому быстро продолжил: — И они действительно, есть… ты можешь искупить содеянное… я точно знаю, что тебя простят если ты присоединишься ко мне!

«Они ведь могут», — думал он. На лбу, словно от жары, выступил обильный пот, и он чувствовал, что капли текут по лицу, смешиваясь с дождевой водой.

— Искупить… — повторила она и встала. — Они. — Страж тоже встал и отряхнулся, брызгая водой во все стороны. — Когда Страж разломал череп вервольфа — да, и не разевай рот, как рыба, ты ведь знаешь, что это было, — ты находился всего в нескольких ярдах и с тобой случился какой-то припадок. Ты что, жаждешь людского почтения, боязни, власти, силы? — Она больше не улыбалась. — Кто такие «они»?

— Я… я не могу сказать. Ты отказалась позволить миссис Фленсинг посвятить тебя.

— Посвятить меня? — Она вскинула голову. — Ты имеешь в виду: ткнуть в мою руку этим ножом? Посвятить — во что? Бесспорно, не в таинства англиканской церкви.

— В нечто реальное! — Брэнуэлл откинул назад падавшие на лицо мокрые волосы и в упор взглянул на сестру. — И неважно, что его блеск темен! Признайся, сможешь ли ты противостоять ему, имея таких союзников, как этот одноглазый католик, этот Керзон, убивший собственную невесту?

Эмили отступила на шаг.

— Кто сказал тебе такое?

Со сдавленным нечленораздельным воплем Брэнуэлл бросился мимо нее, распахнул входную дверь и устремился через прихожую к лестнице. Через несколько мгновений он оказался в своей комнате на втором этаже и, дрожа всем телом, принялся сдирать с себя мокрую насквозь одежду.

Он слышал, как по коридору прошла мимо его комнаты Эмили, потом дверь ее спальни открылась и закрылась. Стража она, конечно, оставила внизу, в кухне, чтобы он не полез на кровать.

— Англиканская церковь… — пробормотал он. — Ты сама-то в церкви почти не бываешь; твоя церковь — пустоши, твой жрец — собака, твой Бог… даже не знаю что. Ветер.

Облачившись в сухие брюки, рубашку и чулки, он помедлил, прежде чем обуться, и уставился на картину в раме, висевшую на стене.

Это был групповой портрет его самого с тремя сестрами, который он написал семнадцати лет от роду, двенадцать лет назад — через десять лет после того, как взорвался Кроу-хилл, через девять лет после того, как его укусил какой-то зверь, похожий на уродливую собаку.

Его кисть удачно достигла сходства в изображении сестер: застенчивая и настороженная Энн, Эмили с отстраненным и несколько вызывающим выражением лица, пухленькая рассеянная Шарлотта. А вот фигура, расположенная между Эмили и Шарлоттой, которая должна была стать автопортретом, совсем не походила на Брэнуэлла, хотя он в свое время не раз счищал и переписывал ее. Сестры часто указывали ему