Читать книгу - "Да будет воля моя - Евгений Кузнецов"

— Подождем, — согласился мужчина.

Киппену показалось, что женский голос принадлежит Милане. Но с какой стати ей было ломиться к нему в номер ночью? Чтобы заснять на видео очередное «изнасилование»? Не тратя время на досужие домыслы, Киппен начал быстро соображать, почему эти двое были уверены, что он сам выйдет к ним после появления некоего Маммона? Окно! Догадка осенила его, словно молния.

Киппен бросился из прихожей в номер. Вдруг он замер на месте, а по его спине пробежал холодок. Он скорее ощутил нутром, чем увидел, что с улицы через закрытое окно на него были направлены два немигающих глаза. Эти глаза были настолько ужасны, что Киппен невольно передернул плечами. Бледно-серые, неподвижные, будто стеклянные, глаза поблескивали холодным блеском, отражая свет луны. Что-то дьявольское было в этих мертвых глазах незнакомого мужчины. Они словно гипнотизировали, словно приказывали Киппену подойти и открыть окно.

Киппен почувствовал, что его ноги двигаются сами собой. Он уже был в метре от окна, как вдруг запнулся о край паласа, отогнутый им во время транспортировки кресла, и повалился на пол. Наваждение прошло. Киппен подполз на четвереньках к стене под подоконником и вжался в угол. Больше ничего не происходило, вокруг была мертвая тишина.

Вплоть до самого утра Киппен не сомкнул глаз, боясь даже шелохнуться.

Глава 39

Незаметно серые предрассветные сумерки вползли в гостиничный номер. Киппен с опаской выглянул в окно. Снаружи никого не было. Он с облегчением растянулся прямо на полу под окном и буквально отключился, забывшись глубоким сном.

Киппен проснулся от неясных звуков где-то за дверью. Несмотря на плохое самочувствие от недосыпания, он в деталях вспомнил произошедшее с ним ночью. Все это смахивало на какую-то фантасмагорию. Милана на пару с бойким юношей-администратором глубокой ночью штурмуют его номер, а с улицы через окно его гипнотизирует странный человек со стеклянными глазами.

Осмысливая ночное происшествие, Киппен непроизвольно прислушивался к шуму за дверью. Две женщины, остановившись возле его номера, что-то обсуждали между собой. Когда голоса стихли, Киппен поднялся с пола, освободил входную дверь и выглянул наружу. Коридор уже был пуст в обе стороны.

Киппен спустился в холл. За стойкой администратора была девушка. Он подошел к ней и поинтересовался:

— Доброе утро. А что у вас за переполох?

— Пропал администратор, мой сменщик.

— Чернявый, сопливый и дерзкий?

Девушка непроизвольно усмехнулась:

— Хм! Да, это он.

— Когда это произошло?

— Точно не знаю. Этой ночью. Аслан заступил на дежурство в девять и должен был сдать смену мне, но я так и не нашла его нигде. Никто не может найти его.

— Думаю, я знаю, где его искать, — задумчиво произнес Киппен.

— Где? В «Неоне»? — оживилась девушка.

— Нет, в Интернете, — загадочно ответил он, отходя от стойки администратора.

Опасаясь преследования, из отеля Киппен отправился не прямиком в библиотеку, что было бы ближе и быстрее, а сел на трамвай. Слежки не было. Отбросив ночные ужасы, Киппен мысленно вернулся к делу. Изощренный разврат, откровенная афера с доверенностью на клуб, бессмысленное воровство бюджетных средств. Что-то необъяснимо странное было в этих трех случаях помешательства.

В том, что имело место именно умственное помешательство, Киппен по-прежнему не сомневался. Однако теперь для него стало очевидным и другое, что некто таинственный по имени Маммон стоял за всем этим. Словно разносчик, он виделся Киппену первопричиной эпидемии, охватившей город. Вот только ни механизм распространения недуга, ни сам недуг не были установлены. Ну ни через взгляд же происходило поражение мозга? Киппен непроизвольно вгляделся в свое неясное отражение в оконном стекле. К счастью, глаза по-прежнему были карими.

«Следующая остановка "Красная улица"» — раздался из динамиков голос вагоновожатого, прервав размышления Киппена.

Киппен вышел на своей остановке и направился вниз по улице, не замечая ничего и никого вокруг. Перед его мысленным взором так и застыл гипнотизирующий взгляд безжизненных глаз мужчины за окном гостиничного номера. И все-таки что-то демоническое виделось Киппену во всей этой истории.

Вновь обложившись стопками книг, Киппен уже который час сидел в читальном зале, поглощенный своими изысканиями. На этот раз он оставил медицину и углубился в изучение истории. Нечто удивительное открылось ему, что в свете недавних событий приобретало особую значимость. Издревле и повсеместно фиксировались странные случаи умственного помешательства, что носило массовый характер. Люди превращались в безнравственных и крайне эгоистичных существ, называемых то одержимыми, то бесноватыми. Так было и в доисторический период, и на заре нашей эры, и в средние века с современностью.

Отмечая в атласе все известные локации распространения неведомой заразы, Киппену удалось установить приблизительный очаг каждой из таких эпидемий. Все без исключения части света покрылись отметками. Америка, Европа, Африка, Австралия, Азия и даже в Антарктиде было отмечено несколько точек. Отметок было так много, что у Киппена начало рябить в глазах.

Что касается Евразийского континента, то ему не было равных по числу упоминаний случаев помешательства. Так, горькая участь быть «пораженным душевною проказою» не обошла и место слияния Европы и Азии, то есть Причерноморье. Вот только откуда распространялась зараза, было неясно, то ли с Запада на Восток, то ли наоборот. А может, в каждом из случаев эпидемии носили локальный характер?

Желая прояснить этот вопрос, Киппен отыскал отложенную ранее книгу о скифах Северного Причерноморья и бегло перечитал отрывок текста: «…Рельефы на чашах, найденных в курганах Северного Кавказа, красноречиво свидетельствуют о нежелании или, скорее, страхе скифских племен жить в окрестностях пятиглавой горы, именуемой Рогами Дьявола…»

Киппен оторвался от книги и вновь посмотрел в атлас:

— Северный Кавказ. Пятиглавая гора. Так это же Пятигорск!

Действительно, такая гора на Северном Кавказе была всего одна, в окрестностях города-курорта Пятигорска, и называлась она на тюркский манер Бештау, что буквально и означает пять вершин.

Киппен поставил на карте жирную точку, оказавшуюся точно в центре скопления ранее отмеченных мест, и вернулся к чтению: «…Можно предположить, что нечто крайне опасное таилось в недрах горы и выходило наружу сквозь запутанные ходы, детально отображенные на рельефах чаш. Эти таинственные ходы неизвестно когда были созданы и неизвестно кем. Складывается впечатление, что они все же природного происхождения, словно артерии земли, по которым из ее недр проистекает некая ядовитая жидкость, или же пагубная энергия, несущая погибель отдельным людям и приносящая великие беды целым народам…»

Киппен мимоходом припомнил, что о некоей подземной пещере под пятиглавой горой, как об «обиталище самого зла», вскользь сообщалось еще в византийских манускриптах второго века до нашей эры. Боясь потерять мысль, он вернулся глазами к тексту: