Читать книгу - "Десять тысяч дней осени - Александр Мендыбаев"

уже не вернулись. Остатки полиции и службы города с трудом справлялись с дичайшими беспорядками. Все, кто мог передвигаться, безбожно грабили аптеки и продуктовые лавки, сгребая все, что могли утащить.

Слезы капали на пожелтевшие от времени фотографии, Шара молча пила спирт, подливала еще. Пила его уже без воды.

— Закир, едва оклемавшись, сколотил бригаду из санитаров, водителей «скорых», оставшихся полицейских и пожарников и, как мог, пытался навести порядок.

— А что медсестра? Ведь она утащила вакцины к себе. Судя по рассказу, у нее их было около восьми сотен. Вполне могла спасти тех несчастных детей…

Шара молча, словно загнанная лошадь, замотала головой, горько глотнула и, тяжело вздохнув, ответила:

— Мы сами ее искали. Закир искал, но они с мужем словно в воду канули. Помню, как возвращалась домой. В переполненной больнице кому-то ежечасно становилось плохо. Выспаться там было просто невозможно. Я, после трехсуточной смены (а таких у меня за эти кошмарные времена набралось немало) шла для того, чтобы рухнуть и десять часов лежать в кошмарном бреду, который по ошибке считала за сон. У подъезда они меня и поймали.

— Кто? Закир?

Шара замотала головой.

— Закир в те времена был со мной на одной стороне баррикад. Медсестра. И муж. Угрожали пистолетом. Посадили в машину. Признаться, я была рада скорой расправе. Думала, отвезут подальше и застрелят. Я мечтала об этом исходе. Покой казался мне сладким.

Шара пошатнулась и если б Дархан не поймал ее, непременно бы упала на пол. Алмаз же действовал быстро и ловко. Ослабил одежду, слушал сердце. Шара пришла в себя, но казалась слабой, отрешенной. Дархан хотел что-то спросить, но Алмаз крепко прижал палец к губам. Когда опасность миновала, Дархан пошел к выходу, Алмаз возился с углями, а Шара, слабым, едва различимым голосом спросила:

— Все же решил уйти?

— За водой. Сегодня же моя очередь.

* * *

Когда Дархан вернулся Шара уже крепко спала. Дархан долго смотрел на ее усталое, изборожденное морщинами лицо. Шара не была похожа на пьяную, хотя и безмерно выпила чистого спирта. Алмаз, покосившись на брата, сказал:

— Сердце… знаешь, ее лучше не беспокоить в эти дни. Пошли на кухню, расскажу, что знаю сам.

На импровизированной кухне, закутке, где стоял самодельный таганок и массивный стол с изрезанной ножом поверхностью, они сели на ящики, разлили спирт лишь немного разбавив его водой и бахнули, не чокаясь.

— Та медсестра… они добрались до нее. Выследили толпой. Били долго, оправдывали садизм желанием выпытать, где вакцина.

— Ты тоже бил?

Алмаз покачал головой.

— Я в этот город приехал, когда уже все случилось. Много лет, как случилось.

— Зачем ты вообще сюда поехал? Ах…да…

Алмаз, глотнув спирту, качнул головой, не глядя на Дархана.

— А зачем ты? Знаешь, мы тут неспроста. Я много думал об этом. Но как-то сомневался, что ли. А вот когда увидел тебя, то понял. Неспроста мы тут, брат. Помнишь, мать говорила, что отец помогал вывозить какие-то лекарства и из-за этого у него возникли страшные проблемы на работе. А что, если наш отец тоже участвовал в этой схеме. Что, если получил от Шары или ее шефа откат, помогал вывезти вакцину из страны?

— Эй, — Дархан со всей силы саданул кулаком по столу, — думай, что мелешь! Отец наш…

Алмаз примирительно развел руками.

— Сколько ты здесь? Пару месяцев? А я — много лет. Было время обо всем подумать. Я люблю отца и тебя люблю. Только вот давно уже пора понять. Не святые мы. Далеко не святые.

Дархан даже в мыслях не хотел допустить, что отец, самый главный человек в его жизни, был способен на такие поступки. Но он хорошо знал, на что был способен сам. Откуда было знать, что случится? Вероятно, отец и не знал, что это за вакцина. Так, подвернулся огромный соблазн обеспечить семью. Дархан знал одно — если выберется, никогда не спросит отца об этом. Он хмуро посмотрел на Алмаза.

— Что было дальше? С медсестрой этой?

— Порвали ее. На части, — Алмаз и Дархан повернулись к двери. Шара, укутанная в безразмерную голубую шаль, стояла прижавшись к стене.

— Знаете, толпа… она же до какого-то момента только из людей состоит. А стоит перейти черту, как даже малые дети кричат, глядя на истерзанную плоть: «Эй, глядите, у нее глаз еще дергается». Когда ее били, не нашлось никого, кто бы вступился.

— А как же муж?

Шара посмотрела на Алмаза.

— Ты не сказал?

Алмаз пожал плечами.

— Я и не знал.

— Их на мародерстве поймали. А точнее они, как и все, ночью вышли за продуктами. Вот кто-то и увидел. Набежала толпа. Муж пытался отстреливаться. В общем — его убили первым. А медсестра так и не сказала, где ее дочь. Она вообще говорила мало. Лишь хохотала, как умалишенная. Вся в крови говорила, что вернется за нами, обязательно вернется.

— Артық — это и есть она?

Шара пожала плечами.

— Больше некому.

Алмаз уступил ящик Шаре, спирту не дал, зато налил в жестяную кружку чаю и поставил на таганок. Пока чай вскипал, Шара продолжила свой рассказ.

— Так с тех пор и повелось. Она ли это была либо что-то другое, страшное, только слухи ходили, что ночью нечто утаскивает людей в стены и уж больше не отпускает. С паникерами долго не разговаривали. Но факты — вещь упрямая. Когда находилось все больше изувеченных трупов, поверили даже самые ярые скептики.

Чего мы только не делали. Закир командовал городу не спать, караулить, следить, бежать на улицу. Все без толку. Как не спать больному, которого четвертые сутки сжигает температура под сорок? Где-то мать не уследила за ребенком, там старик остался совсем один. Артық собирала свой страшный урожай.

На Авиценны 19 располагалось РОВД. А в нем — камеры с решетками. Ключи Закир давно изъял. И запирал не в меру разбушевавшихся граждан. Тогда он не был еще таким. Муж колотит жену — пускай пару суток посидит, остепенится. Судов не было. Судить некому, да и некого. Жили-выживали. Скорее, как превентивная мера. Вот только утащила Артық такого вот нерадивого мужа. А труп нашли в кресле. Да-да, в том самом, куда тебя притащили.

Поспел чай. Шара, стуча зубами об кружку, жадно сделала несколько глотков. Алмаз, сбегав в спальню, притащил одеяло, хотел накрыть, но Шара злобно сбросила