Читать книгу - "Проклятие Озерной Ведьмы - Стивен Грэм Джонс"

До того как стать матерью, Лета была принцессой-воином, самой последней из всех последних девушек, она всегда все делала правильно и лучше, чем кто-либо другой мог даже представить. Но теперь, когда Эди оказалась здесь, среди этого кошмара, – да скажи уже, Джейд, как оно называется на самом деле: среди этой бойни, – я абсолютно уверена, что сегодня мы увидим Лету Мондрагон с другой стороны. И ей незачем превращаться в какую-то здоровенную дурацкую жар-птицу. Ей нужно всего лишь повесить на ремень охотничий нож, чтобы болтался у нее на правом бедре, как это делала когда-то одна несчастная мама маленького мальчика, потому что не могла перестать любить сына и сражалась за него даже после того, как мальчика утопили.

Кто бы или что бы ни делали это, они находятся в самом конце туннельного видения Леты, а сегодня находиться там очень вредно для здоровья.

Держа здоровую руку перед лицом, потому что здесь всего можно ожидать, я пригнувшись протискиваюсь ближе к центру. Настоящие герои не так появляются там, где жарко, но у меня нет иллюзий на свой счет. А если бы я и в самом деле была изготовлена из стоящего материала? Тогда я использовала бы свои знания слэшеров, чтобы предвидеть кирку, сразившую Баннера, и оттолкнуть его в сторону. И может быть, я бы приняла удар на себя, а может быть, и нет.

Что – правда?

Я стояла там. Это случилось на моих глазах. И каждый раз, когда я буду пить кофе с Летой в «Дотсе», пока она будет жить в этом месте, которое убило ее мужа, ее отца, я знаю, что кирка будет по-прежнему испускать золотые лучи, которые я всегда буду видеть краем глаза. Но когда я, вздрогнув, поверну голову в ее сторону, то увижу только…

Здоровенного медведя на пьедестале?

Почему я думаю о медведях?

Потому что в воздухе стоит какой-то тошнотворно-приторный запах. Запах, который неизменно преследует мультяшного медведя в шляпе с загнутыми вверх полями и приводит его в восторженное состояние. Этот запах я ощущала, как мне кажется, у самого подножия горы. С того самого момента, когда Баннер застрелил Призрачное Лицо в Терра-Нове.

Именно этот запах заставляет медведя танцевать на цыпочках, влечет его, притягивает.

До ухода моей матери я так хохотала над этим. Иногда она даже притворялась моим отцом, который, почувствовав запах еды в воздухе, начинает двигаться к обеденному столу на кухне с блаженно-пустым выражением на его – ее – лице.

Не думай об этом, Джейд. Иначе все вокруг становится только хуже.

Но я довольно быстро нашла свои мультики, правда, Шарона? Полные насилия, драматические. Очень похожие на те, что я любила смотреть в общей комнате вместе с мамой, те, что всегда заканчиваются хорошо.

Если бы только то, что я видела сейчас, было не неподвижными картинками. Я бы смогла проложить себе тропинку через все эти тела и бросилась бы в другую сторону.

Кто-то задевает меня за бедро, разворачивает, затем женщина с рюкзачком для переноски младенцев роняет меня на задницу, а потом, проходя мимо, проливает на меня свой кофе, или вино, или что уж она там пьет, но…

Не кофе. Не вино.

Я знаю вкус крови других людей.

– Нет, нет, – говорю я, пытаясь опустить здоровую руку пониже, чтобы опереться на нее, чтобы меня не растоптали совсем, но именно в этот момент небеса надо мной чернеют. Первая моя мысль: это последнее облако дыма погашенного пожара появилось в самое неподходящее время, как раз чтобы дать толчок резне.

Но я знаю, что такое дым.

Это что-то другое.

В недоумении – на все это ушло, может, меньше секунды? – я поднимаю как можно выше кончики пальцев мой здоровой руки, чтобы закружить эту темноту и… она мягкая, грубая, гибкая и жесткая одновременно, и у нее есть глубина.

Только раз в моей жизни испытала я точно такое. Это случилось пятого июля 2015 года, я была тогда на плотине, на маленькой плоской крыше пульта управления, где несколько поколений хранителей плотины раскидывали пивные пробки. Некоторые из них так глубоко впились в мои колени, что у меня до сих пор остались отметины.

Я только успела повытаскивать их, как к пульту прискакала медведица, притащила сюда, в безопасное место, своего медвежонка. Я как раз выскребла железки из своего тела, легла на живот, вытянула руки, пропустила между пальцами жесткую шерсть на ее спине, чтобы быть уверенной в том, что мне это не видится, а происходит на самом деле.

Убедившись, что это взаправду, я перевернулась на спину и уставилась в небо. И…

Это неважно.

Важно то, что я чувствую. А я вновь чувствую: медведица гризли. Она приближается ко мне, она в ярости, она готова броситься на всех бегущих людей. Это уже больше не «Гризли», это «Гризли 2: Месть». Планировалось, что фильм должен был выйти в 1983 году и побить по сборам «Челюсти», но выпустили его всего за несколько месяцев до того, как я вышла на свободу во второй раз. Поскольку я типа неуемная, то чуть ли не первым делом по возвращении домой, чтобы забыться, занялась именно этим: растворилась в лесах ужасов. За четыре года – а на самом деле за восемь лет, – проведенных в камере, ты только и мечтаешь пробежаться по верхушкам деревьев, хотя бы и в кино, даже если ты городская девушка, плохая коренная американка.

Это нехорошо и даже не слишком плохо, если хорошо, оно такое, какое есть, каким оно здесь происходит: мусорный медведь портит развлекуху в лесу – и какому только идиоту пришла в голову дурная мысль устроить развлекуху в лесу? – беснуется в толпе, летят в разные стороны тела.

Безумие. Центр столпотворения – кровь, рваная кожа, когти.

И… этого хотела Лана Синглтон, показывая Пруфроку кино на Хеллоуин? Был ли этот показ ее местью? Не менее важно: это означает, что съемки Хетти, Пола и Уэйнбо, сделанные Лемми, не были фейком. Они были такими реальными, даже пленка из камеры Хетти поддалась восстановлению, воспроизведению. А это означает… означает, что их тела должны быть где-то поблизости, жанр требует их для залежи трупов в третьей части.

Но? «Жанр»? Может быть, это уже другой жанр – вовсе и не слэшер, а фильм про монстра?

Я лежу под медведем, запустив пальцы ему в брюхо, из пасти капает кровь, огромные ноздри зверя всасывают все безумие…

Если бы медведь носил хоккейную маску, тогда,