Читать книгу - "Мое лицо первое - Татьяна Русуберг"

продолжал поддерживать связь с детьми Виви — через старшего сына. И помогать им материально — минуя мать, которая спускала деньги на наркотики и выпивку. Полтора года назад все закончилось для нее передозировкой. Детей устроили в приемную семью, но Монти появляется там лишь время от времени. Христиания успела стать его домом. Кажется, он ведет полулегальное существование и… — Англичанин всмотрелся в картину с вечным дождем, будто заметил в ней что-то новое. — Флавия и я думаем, что Шторм, возможно, захотел бы увидеться с ним. В таком случае…

— Монти может знать, где Дэвид? — перебила я Генри, не в силах осмыслить новый поворот, новую сторону человека, которым стал Монстрик. — Вы думаете, мальчик — наркоман? Вы думаете, этот парень мог… Полиция уже знает?

— Мы пока решили придержать эту информацию. — Большая бледная ладонь накрыла мою руку, сжатую в кулак и дрожащую. — Уверен, что Шторм не хотел бы подставлять Монти. Видимо, мальчик много для него значит. Вот почему я решил сначала поговорить с пареньком сам. Не переживайте, при малейшем подозрении мы поставим в известность Магнуса Борга. Но Монти, в конце концов, всего лишь пятнадцать.

— Столько же было Дэвиду! — выпалила я, прежде чем успела прикусить язык.

Генри понял меня без слов.

— Знаю. Я приму меры предосторожности… А вы, Чили?

— Что я? — непонимающе уставилась я на англичанина.

— Вы не хотели бы съездить в Хольстед? Подышать, так сказать, родным воздухом?

«Вы с ума сошли? — захотелось завопить мне. — Чтобы я добровольно отправилась в эту дыру?! Снова?!»

Но, конечно, ничего подобного я не сказала. Потому что понимала, чего на самом деле хочет от меня Генри. Вместо этого я встала и подошла к табличке с описанием картины, на которой кто-то упорно продолжал шагать под дождем. Или возникал из него.

«Мнемосина».

Богиня памяти. Как символично.

Я обернулась ко все еще сидящему на скамейке англичанину и сказала:

— Я подумаю.

Эгейское море в моих глазах

Одиннадцать лет назад

29 ноября

Д. не ходит в школу уже два дня. Говорят, его отстранили от занятий до следующей недели. У меня просто слов нет, а ругательствами тебя, дорогой дневник, пачкать не хочется. Монстрик ведь не виноват! Он не сам разделся и в девчачью раздевалку заскочил — его раздели и втолкнули! Вот только об этом все молчат. Все боятся, потому что знают, что будет со стукачом. Ну а учителя с директором, видно, не заморачиваются: чего разбираться, ведь виновник — вот он, уже есть. Тем более дефективный — от такого чего угодно ожидать можно. Мало ли о чем он там думает, пока молчит, уставясь в пол. Может, о сиськах Инносент.

Знаю, это жуткая несправедливость. Может, от этого мне так плохо? Ведь настоящая жертва тут Д., а не девчонки. Мы-то переживем, что перед нами голым задом светили. А вот Мон-стрик…

Знаешь, дневник, что вытворила тихоня Милле? Предки ей на днюху подарили айфон, у нее одной в классе такой гаджет. А камера в нем по качеству не уступает хорошему фотоаппарату, картинка не размазывается, как в моем мобильнике. И ладно бы Милле снимала цветочки-лютики… Ну, или листопад, как полагается тихоням-ботанкам. Так нет! Она запечатлела для вечности голого Д., рвущегося в дверь. Теперь эта фотка есть у всех в телефонах. Конечно, девчонки Монстрика отчасти заслоняют, но снято сбоку, и… В общем, если картинку увеличить, то можно рассмотреть, как выразилась Кэт, «самое интересное». Хорошо хоть, у Д. нет мобильника, так что он ни о чем не узнает — по крайней мере, пока снова не появится в школе.

Неужели его и правда отстранили на три дня? Вот уж нашли на ком отыграться. У нас диваны в общем зале какие-то козлы порезали — и ничего. Велик сперли у одного семиклассника, новый почти — опять ничего. Небось те, кто курит втихую под навесом для велосипедов, и сперли. А тут… Вкатали ни за что ни про что по полной программе.

Блин, я и не думала, что буду так скучать по Д. А оказалось, без него все время ощущаю пустоту. Дома я пыталась высмотреть Монстрика в окно, но за два дня он так и не появился в саду. А ведь парень вечно там с чем-то возится: то измельчает ветки и выполотые сорняки для компоста, то кормит кроликов, которые живут в клетке у них на заднем дворе, то подрезает розы и кусты, то пропалывает клумбы и что-то сажает под руководством матери, командующей зычным голосом. Сама она, кстати, к земле ни разу не притронулась. Да и Эмиль не стремится помочь брату. Я видела только близнецов, которые иногда возились с клеткой или помогали Монстрику мыть отцовскую машину — вероятно, их привлекали бьющая из шланга вода и потоки мыльной пены.

Иногда Д. просто сидел на заднем крыльце, невзирая на мерзкую погоду. Порой долго. Я думала, может, он прячется от брата. А может, дома у них не очень хорошо. Помню, последние полгода перед тем, как мама ушла, они с папой постоянно скандалили. Я тогда тоже старалась как можно дольше гулять или сидела в своей комнате с наушниками на голове, а музыка в них орала громче, чем взрослые за стеной.

Теперь мне даже хотелось, чтобы Д. снова вышел на крыльцо. Тогда я бы высунулась в окно, помахала ему и позвала к нам. Но вместо Монстрика в саду появился Бульдог. Он принялся устанавливать на лужайке троицу рождественских оленей и протягивать проводку. Ему помогали близнецы. По-прежнему ни следа Д. Может, его посадили под домашний арест? Папа меня иногда так наказывает, если я конкретно налажаю.

На следующей неделе обещают снег.

30 ноября

Я не собираюсь идти на хоккей, если Д. не пойдет. Проблема в том, что я смогу узнать, идет ли он, не раньше понедельника. Я проверяла тайник под подоконником: Монстрик забрал мою записку. А вот ответ оставить не успел.

Наверняка предки Д. не рады, что его отстранили от занятий. Да еще по такому поводу. Вдруг они решат, что сын наказан недостаточно, и не возьмут его на стадион? Тогда надо сегодня вернуть билет Кэт, чтобы она успела позвать на матч кого-то другого. Но вдруг Д. все-таки поедет в Эсбьерг, и я упущу шанс побыть с ним вместе? Тем более после всего, что произошло… Монстрику точно понадобится друг.

Не знаю, на что бы я в конце концов решилась, если бы в коридоре меня не