Читать книгу - "Мое лицо первое - Татьяна Русуберг"

Борг молча ожидал продолжения, но я уже была там — в той ночи, в той комнате, в той постели. С Дэвидом рядом со мной. Кожа к коже. Сердце к сердцу. Его сердце билось страшно медленно. Мое колотилось за двоих. Он замерзал. Я горела. А потом он начал оттаивать…

— Об этом ни слова не было в деле, — сказал Борг, когда понял, что больше от меня ничего не дождется. — Я отсмотрел видео с вашими показаниями для суда. Там тоже ничего.

Мы помолчали. Со стороны барной стойки доносились звяканье стаканов и шипение кофейного аппарата.

— Я пробью Дэвида в базе как потерпевшего, и тогда, возможно…

— Дэвид не заявлял на брата, — оборвала я следователя. — Он даже к врачу не обращался, насколько я знаю.

— Почему?

Я посмотрела в серые глаза Борга и смяла в кулаке грязную салфетку.

— Потому что отца он боялся больше.

Страх — первый враг

Одиннадцать лет назад

23 ноября

Сегодня Кэт пришла на уроки вся в засосах. Точняк вчера зависала с Тобиасом. Она даже скрывать их не пытается. В смысле ведь могла бы свитер, скажем, надеть с высоким горлом. Ну, или шарфик на шею повязать. Но, походу, у нас в школе на это дело какая-то дурацкая мода. Ну, на засосы. Даже парни с ними частенько приходят. Вот и Кэт словно специально вырядилась в блузку с открытыми плечами. Фу, смотреть на это противно. Что привлекательного в багровых пятнах на коже? Бр-р, похоже на лишай. А еще как подумаешь, откуда эти пятна…

Иногда Катрина с Тобиасом сосутся и обжимаются прямо в школе — и плевать им, что рядом полно народу и на них смотрят. Если вижу такое, я сразу отхожу подальше или пересаживаюсь к ним спиной. А эти мерзкие чмокающие звуки…

Неужели целоваться с Д. будет так же противно? Ведь там, в «Павильоне», мы почти поцеловались. Ну, когда танцевали. Правда, это чуть не случилось. Его лицо было так близко… Вот только я не решилась. Ну а Монстрик и подавно. Если я хочу, чтобы это произошло, то сама должна проявить инициативу. Потому что Д. относится ко мне как к антикварной вазе из тончайшего стекла: на такую только любуются, на стол не ставят. Слишком хрупкая.

А хочу ли я? Ведь слюни!

Я вспомнила ладонь Монстрика у себя на талии — как невесомое прикосновение постепенно становилось ощутимее, но все равно оставалось бережным. Вспомнила твердость его плеча под своей рукой. Горячую сухость его кожи. Казалось, я всем телом ощущала идущий от него жар. И что-то еще. Вроде волн или электрических импульсов. Мы ведь проходили на физике, что человек — это ходячая электростанция. От каждого из нас можно мобильник подзарядить. А перед смертью мозг излучает очень мощные разряды, которые ученые окрестили «волнами смерти». А вдруг есть еще и другие волны? Волны любви? Может быть, именно это я и чувствовала? Как будто купаешься в теплом море, и голова кружится. Интересно, Д. ощущал то же самое?

Я полезла в рюкзак за линейкой и взглянула через проход на Монстрика. Он чертил в тетради огрызком карандаша. Челка, снова свисавшая унылыми сосульками, закрывала половину лица. От усердия он слегка закусил нижнюю губу. Она шелушилась и была покрыта корочками. Д. не помешала бы гигиеническая помада. И витамины.

Наверное, все-таки есть что-то в этих исследованиях насчет волн и электричества. Д. будто почувствовал мой взгляд. Приподнял голову, и между черных прядок сверкнула голубизна: наши глаза встретились. Я слегка улыбнулась, делая вид, что все не могу найти в сумке линейку. Уголки губ Д. тоже дрогнули, карандаш застыл над страницей.

Испортил все придурок Йонас. Он обычно сидит как раз за Д. И не нашел другого момента, чтобы уколоть Монстрика циркулем. Бедняга слабо вскрикнул, схватился рукой за шею. Я выдернула из рюкзака линейку и выпрямилась. Йонас довольно заржал. На месте Д. я бы развернулась и огрела этого тупицу по лбу деревянным треугольником. Но я была на своем месте, а Монстрик… Несмотря на чудесное превращение в лесу, в школе Д. оставался Гольфистом.

От Кэт с Аней не укрылось мое мечтательное состояние.

— Чет ты, подруга, уже второй день в облаках витаешь. Улыбка с лица не сходит, — сказала Катрина на перемене, дыша на меня дынной жвачкой. — Я, конечно, не доктор Хаус, но диагноз могу поставить. Тяжелое расстройство психики под названием… ла-ав!

— Признавайся, с кем замутила? — хихикала Аня.

В последнее время я все чаще видела ее с Йонасом. Засосов на них пока не замечала, но это наверняка из-за Аниных родителей. Они у нее жутко строгие. Из тех, которые талдычат: «Возвращайся домой не позже десяти», «Не гуляй, не сделав уроки», «Не езди на велосипеде без шлема», «Никакого секса до свадьбы».

Понятно, что подругам хотелось и меня, одинокую, с кемнибудь свести. Желательно с парнем из их компании. Еппе все еще надеялся. Меня постоянно звали на пятничные тусы. К Тобиасу, который все еще расплачивался за рыбок, ход теперь был закрыт, но вечеринки с успехом проходили по очереди то у одного, то у другого из популярных одноклассников.

Я всерьез подумывала наконец пойти. Судя по рассказам девчонок, Эмиля на последних двух тусах не было. Но после вечера в «Лесном павильоне»…

— Ни с кем я не замутила. Просто папа обещал, что летом мы поедем на Санторини. Я уже два дня как планирую поездку, — соврала я.

— Санторини — это в Италии? — с завистью спросила Аня, которую предки каждое лето таскали по местным кемпингам.

— Че, дура, что ли? В Испании, — высокомерно заявила Катрина.

— На самом деле это греческий остров, — заметила я.

Кэт надула губы:

— Ну, пока ты там грека не подцепила, давай с нами на хоккей. Тобиас раздобыл бесплатные билеты. Один — специально для тебя. — Она вытащила из сумки длинный прямоугольник из плотной бумаги и помахала им у меня перед носом.

Я заметила эмблему стадиона на синей стороне.

— Это в Эсбьерге? Ну, не знаю. Я как-то хоккей не очень. Вот если бы фигурное катание…

— Фигурное! — фыркнула Кэт. — Все фигуристы — педики. А вот хоккей — спорт настоящих мужчин. Это надо видеть вживую! По телику — совсем не то. Короче, программа такая. Сначала юношеский матч. Наши играют против «Пиратов» из Ольборга. Потом поздравляем победителей и отправляемся с парнями из «Энергии» в спорт-бар.

— А почему вы так уверены, что