Читать книгу - "Возраст гусеницы - Татьяна Русуберг"

На асфальте рядом с дверцей со стороны водителя стояли прозрачный пластиковый контейнер с салатом и банка колы.

Я медленно поднял руки и протер глаза, почти уверенный, что это снова глюк — побочный эффект Машиных поцелуев. Но контейнер никуда не исчез. Через прозрачный пластик в свете фонарей я разглядел кусочки курицы, пасту и какие-то овощи в желтом соусе.

Хоть меня и крестили, я никогда не был особо верующим. Но тут поднял лицо к темному небу, затянутому оранжевыми облаками, отражавшими городские огни. Может, бог все-таки есть? Возможно. Или кто-то решил перекусить в машине, но ему что-то помешало, и он в спешке уехал, оставив еду на парковке. Или просто забыл про нее. Могло такое быть? Теоретически, наверное, могло. Но, может, это и есть «рука Божья»? Господи, хвала тебе, склеротикам и неадекватам!

Я огляделся по сторонам, будто подобрать еду с асфальта было преступлением, быстро сцапал контейнер и колу и ввалился в машину. Святые помидоры! Я так наворачивал, что у меня чуть гипермобильная челюсть из суставов не выскочила. Заполировал все божественно сладкой колой и довольно рыгнул. Кажется, удача наконец повернулась ко мне фасадом вместо кормы. Хорошо бы везение оказалось заразным и перекинулось на поиски моих родственников.

Тут я подумал о Маше. Ведь именно она подала мне идею с «Фейсбуком». Жалко только, что сказать ей спасибо уже не получится. Я вел себя как полный придурок. Чего только ей не наговорил, а кто я вообще такой, чтобы ее судить? Да, она прогуливает занятия, крадет джинсы, курит марихуану и ею же приторговывает — хорошо, если только ей. Но я-то, если честно, тоже не ангел. Завтра, когда у меня снова подведет живот, придется где-то раздобыть деньги. И если у меня будет выбор — выпрашивать милостыню у прохожих или продавать косяки, то еще не факт, что выберу первое.

Я ненадолго включил зажигание, чтобы проверить, сколько осталось топлива. Мда-а. Даже если бы я захотел теперь вернуться домой, то не смог бы. Отложенные на бензин деньги я тупо прожрал в «Макдаке».

Выключив зажигание, я лег щекой на холодную кожу руля. Вспомнил мятые купюры, которые Маша подобрала с земли. Купюры, которые бы мне очень пригодились, перешли в другую руку — мужскую, с широким стальным перстнем на безымянном пальце. Мужчина был голый, худой и волосатый. Он стоял и целился членом в унитаз. Я смотрел на него снизу вверх. Член был твердый и выбритый, что составляло уродливый контраст с буйной темной растительностью на животе и бедрах. Мужчина терпеливо ждал, пока из головки потечет, но получалось не очень. Вдруг он повернул голову и посмотрел прямо на меня.

Сердце у меня подскочило и зайчонком забилось где-то в горле.

У мужчины было лицо человека с фотографии из церкви.

Лицо моего отца.

По косяку двери над моим плечом постучали.

— Тук. Тук-тук!

Я дернулся, долбанулся шишкой о что-то жесткое, вскрикнул и откинулся на сиденье. Я все еще был за рулем — очевидно, заснул, даже не добравшись до спальника в багажнике. А кто-то настырно продолжал барабанить в запотевшее окно.

Сделав глубокий вдох, я пригладил волосы пятерней. Взмолился высшим силам, которые еще недавно были так ко мне добры: «Пожалуйста, хоть бы это был не полицейский! И не инспектор со штрафом за парковку!» Стиснул челюсти и протер стекло рукавом.

8

Наверное, это судьба. В смысле, ну один раз, ну два, но когда три… Три — число символическое.

— Эй! Тебя что, коротнуло?!

Я моргнул, когда ладонь Маши стукнула по окну прямо у меня перед носом, и быстро опустил стекло.

— Ты дежавю? — спросил я, кажется, впервые по-настоящему поняв значение этого слова.

— Выбирай выражения, — сморщила нос Маша, — а то я могу и передумать.

— Насчет чего? — насторожился я, окончательно просыпаясь.

Как хорошо, что между мной и Марией по-прежнему оставалась дверца машины.

— Насчет гуманитарной помощи вымирающим видам млекопитающих. — С этими словами она распахнула ту самую дверцу. — Вылазь. Габи вечно ждать не будет.

У меня инстинктивно поджались яйца. Еще и Габи я точно не переживу, кем бы она ни была.

— Я лучше тут посижу, — потянул я дверцу на себя.

Маша пожала плечами:

— Как хочешь.

Обошла «фольксваген» и зашагала к зданию бассейна, помахивая довольно увесистым на вид желтым пакетом. Я перевел дух, хотя подозрительно было как-то, что она сдалась так быстро.

— Только тогда, — крикнула она, даже не оборачиваясь, — можешь забыть о горячем душе, еде и постели, где можно вытянуться в полный рост!

Я колебался меньше минуты. Упоминание о душе перевесило все опасения. Посланный свыше салат, казалось, пролетел сквозь организм насквозь и теперь просился наружу — а где есть душ, там, как правило, и туалет недалеко.

— А кто такая эта Габи? — решил прояснить я, как только догнал Машу.

Та ухмыльнулась со странным выражением на лице:

— Потерпи немного, сейчас познакомлю.

Я решил, что, наверное, Маша живет недалеко от бассейна и делит квартиру с подругой. Вот почему она часто ходит мимо парковки, где и заметила мою машину.

Действительно, мы миновали главный вход и обогнули угол массивного здания. За стеклянной стеной потушили верхний свет. Бирюзовые водные дорожки были безлюдны — очевидно, бассейн уже закрылся для посетителей.

Мария вытащила из кармана телефон и быстро проговорила, поднеся его ко рту:

— Я тут.

Мы немного прошли вдоль темного торца здания, пока Маша не подтолкнула меня к неприметной двери с табличкой «Служебный вход».

— Сюда.

— Но это же… — в замешательстве пробормотал я.

Дверь распахнулась, чуть не шарахнув меня по лбу.

— Наконец-то! — Выглянувший изнутри крепкий, стриженный под бокс парень лет двадцати с небольшим говорил по-датски с сильным акцентом. — Я думал уже, ты сегодня не придешь. — Тут его взгляд уперся в меня. — А это кто еще?

— Это мой друг Медведь, — представила меня Маша, протискиваясь в дверь мимо накачанного пресса, обтянутого белой футболкой с логотипом бассейна. — Медведь, это Габи.

Я чуть не поперхнулся. Попробовал шагнуть внутрь вслед за Машей, но качок с женским именем преградил мне дорогу.

— Мы так не договаривались, — обращался он при этом к Марии, не ко мне. — Тут не отель.

— Габи, миленький, это же только на одну ночь. — Она положила ладонь ему на плечо и сделала такие умоляющие глаза, что кот из «Шрека» сожрал бы от зависти собственную шляпу. — Медвежонку реально