Читать книгу - "Книга несчастных случаев - Чак Вендиг"

– Ты готов? – тихо спросил Джед.

– Нет.

– Что ж, зато честно.

– А вы? – спросил Оливер.

– Готов. Теперь. Чувствую себя чистым. Чувствую себя… – Шумно втянув носом воздух, Джед поднес руки к сердцу. – Освободившимся от бремени.

– Я рад.

Извлечь боль из Джеда оказалось еще труднее, чем освободить от нее Грэма. Это было все равно что схватить голыми руками океан, чьи едкие воды обжигали кожу. Но Оливер нашел сливное отверстие, и тогда уже вся черная вода вытекла самостоятельно. Словно она стремилась уйти. Как Джед хотел освободиться.

– Пистолет по-прежнему у тебя, так? – еще тише спросил Джед.

Оливер замялся:

– Ну…

– Оливер, – снова сказал Джед. Будто строгий голос родителя – напоминание о том, что Джед когда-то также был родителем. Пока дочь не погибла в аварии, которую он устроил по пьяни. И все-таки что-то осталось.

– У меня… у меня его нет. Я его выбросил, когда мы подошли к парку. Повинуясь порыву. Вы сказали, что мы будем действовать, опираясь на свет и на любовь. А пистолету тут места нет.

Оливер размышлял над этим всю дорогу сюда. Пистолет. Насилие. Яд, отравляющий людей. Сейчас, как и тогда, он снова вспомнил слова своего отца об агрессорах. И о силе. У кого она есть, у кого ее нет. Кто использует ее на благо, кто – чтобы причинить боль. О том, что в некоторых людях есть дыры. Пистолет олицетворяет силу, но плохую. Оружие причиняет боль. Оно оставляет дыры – пулевые отверстия, но также и эмоциональные дыры.

А агрессоры порождают агрессоров…

– Ладно, – усмехнулся Джед. – Ты не перестаешь меня удивлять. В чем, полагаю, нет ничего удивительного. Ты – сын своего отца.

– Надеюсь. Вы на меня не злитесь?

– Я тебе верю, вот и все.

Оливер молча кивнул.

И снова Джейк, из середины поля валунов:

– Олли, у тебя отмерзнут ноги! Иди же скорее! Время не ждет, малыш.

– Но у тебя есть план? – спросил Джед.

– Пожалуй. В некотором смысле. – И это не было ложью. Отчасти.

Еще одна усмешка.

– Наверное, это лучше, чем «нет». Ну что, сынок, идем?

– Да. Хорошо.

И они вместе двинулись через каменное поле.

* * *

Оказавшись в круге света фонариков, Оливер увидел, кто ждет у алтаря. Рядом с плоским камнем стоял Джейк, выпятив грудь, с лисьей усмешкой на вытянутом лице. Его странный глаз, казалось, излучал собственное сияние, которое проникало сквозь туман словно луч света сквозь воду в пруду, рассекающий насыщенную водорослями и тиной мутную толщу. Слева от Джейка стоял Алекс Амати. Мертвенно-бледный, словно сраженный тяжелым недугом, похожий на призрака. У него вздувались накачанные бицепсы. В дрожащей руке был зажат пистолет. Свет падал на него снизу, искажая черты лица, превращая усмешку в маску жуткого упыря. А может, это злоба выворачивала его наизнанку? Оливер был потрясен, увидев Алекса, но в то же время он этого ожидал. Вероятно, Джейк нашел к нему подход – пообещал, что он сможет отомстить Оливеру и заодно вернуть Грэма.

(Интересно, любил ли Алекс Грэма? Сдерживая и подавляя это чувство?)

Стоящего справа Оливер не узнал: мужчина в полицейской форме, покрытой…

«Кровью», – дошло до него.

Еще один человек лежал на земле, приваленный к валуну.

– Фига… – пробормотал Оливер, быстро шагая к нему. Однако полицейский – у него в руке был длинный охотничий нож – схватил Фигу за шиворот и рывком поднял к лезвию.

– Угу, – сказал он. – Ни с места, малыш! Иначе я воткну вот это ему в горло.

– Пожалуйста, – взмолился Оливер, – не надо!

– Олли, не волнуйся! – Джейк поднял руки вверх. – С Фигой все будет в порядке. Он – это страховка. Как и твой друг.

С этими словами Джейк отступил в сторону.

У него за спиной сидел Калеб. Низко опустив голову, уронив подбородок на грудь. Луч фонаря выхватил струйку крови, стекающую из уголка рта. Джейк похлопал его по щеке, и Калеб захрипел, приходя в себя.

– Скажи ему, что с тобой все в порядке, – сказал Джейк. – Ну же, Калеб.

– Олли, дружище, – широко раскрыв глаза, выдавил Калеб, – беги! Беги отсюда, уноси ноги на хрен…

Но Джейк уже отмотал кусок скотча и неловко залепил им Калебу рот.

– Помолчи, малыш. Ты уже высказался. – Повернувшись к Оливеру, он широко раскинул руки. – Если ты сделаешь, что нужно, все закончится сегодня.

Оливер сглотнул комок в горле.

– А если все закончится сегодня, какой смысл в твоем представлении?

– Ты пришел бы, если б никого из этих людей здесь не было?

– Нет.

– Вот видишь, Олли. Молоток и гвоздь.

Настал черед Джеда подать голос:

– Вижу, у тебя новые друзья…

– Алекс просто хочет вернуть своего друга, разве это не здорово? Ты мог бы спросить у него, Олли. Ну а офицер Контрино – прошу прощения, заместитель шефа Контрино, – я уже давно подцепил его на крючок на тот случай, если он мне понадобится. Не так ли?

Полицейский пожал плечами:

– Я увидел свет. Что я могу сказать?

– На самом деле он увидел меняющийся мир, и ему это не понравилось. Я предоставил ему возможность вернуть все как было. – Джейк повернулся к Джеду. – Тебе я также предоставил возможность, Джон Эдвард, старый пропойца! Но ты меня предал, ага? К счастью, уже после того, как отослал Нейта. Малыш, тебя это не смущает? Ты связался с человеком, который сделал твоему папаше такую подлянку…

– Он стал другим, – сказал Оливер.

– И больше не пью! – с гордостью добавил Джед.

– О, как это мило! Очень мило. Уверен, твои жена и дочь сожалеют о том, что ты не изменился еще при их жизни, и тогда они не погибли бы в той долбаной аварии, старый козел, – но задним умом все мы крепки, а? Ладно, в любом случае спасибо, что привел мальчишку.

– Я его не приводил. Это он меня привел.

– Какая разница, кто кого привел? Одна хрень. Олли, мы сделаем то, что наметили?

Оливер кивнул.

– При одном условии.

– Давайте-ка послушаем.

– Фига, Джед и Калеб уходят отсюда живыми. И ты оставляешь в покое моих друзей и мою мать. Все становятся свободны.

Джейк расхохотался:

– Олли, мальчик мой, по-моему, у тебя засраны уши! Или, хуже того, ты мне не веришь. Потому что, если ты умрешь на этом алтаре, все мы станем свободны. – Ухмыляясь, он широко развел руками.

– Предположим, ты ошибаешься. Тогда они все равно должны быть свободны.

Усмешка у Джейка на лице не погасла, но напряглась – превратившись в гримасу, а не искреннее выражение радости.

– Я не ошибаюсь, – сквозь зубы процедил