Читать книгу - "Книга несчастных случаев - Чак Вендиг"

со всех ног побежал по тоннелю обратно к входу. Вернуться в бурю означало погрузиться в хаос, однако хаос лучше этого. Нейт понимал, что ему не одолеть Риза. Только не здесь. Только не сейчас. Нужно бежать.

Не смея оглянуться назад, Нейт смотрел только вперед. Полукруг света, обозначающий вход в «Тоннель ужасов», погас. Голубое небо окрасилось в нездоровую желтушную зелень. Больное небо, растревоженное надвигающейся бурей. А позади…

Звуки шагов за спиной у Нейта затихли.

«Не оборачивайся. Не оборачивайся. Не оборачивайся!»

Нейт обернулся.

Риз стоял вдалеке. По обеим сторонам от него покачивались контуры клоунов, оторвавшихся от стен. Позади и вокруг них блестело что-то скользкое – черви, ползущие по тоннелю. Клоуны остановились примерно в ста ярдах. Нейт отчетливо видел их силуэты. Они наблюдали за ним. Риза с ними больше не было. Он вернулся во тьму. В тоннель.

Даже они не осмеливались иметь дело с бурей.

Ну и хорошо.

Нейт побежал ей навстречу.

* * *

Небо посерело, позеленело, вокруг со свистом сыпался град. Несущиеся с небес стеклянные бусины какофонически барабанили по аттракционам заброшенного парка развлечений – и больно жалили Нейта, обжигали ему шею, плечи, затылок и спину. Прикрыв голову жалким щитом из собственных рук, Нейт бежал через парк, мимо трибун и сломанного колеса обозрения…

Небо разорвала вспышка молнии. Ослепительно-белая. Заполнившая весь мир. А когда она погасла и Нейт заморгал, выжимая из глаз сияние, он увидел, что окружен.

Своим сыном.

Многочисленными версиями своего сына.

– Оливер… – дрогнувшим голосом прохрипел Нейт.

Оливер с пулевым отверстием между глаз, с длинными мокрыми волосами, зализанными назад. Оливер с разрезанным горлом, похожим на вскрытый конверт, откуда идет пар. Оливер со вскрытыми венами на запястьях, источающими похожую на ржавую воду кровь. Оливер, раздутый словно утопленник, выловленный из реки, Оливер с полурастворившимися таблетками, прилипшими к внутренней стороне нижней губы, похожими на сахарную пудру на кексе. Еще один, застреленный в грудь. Еще один, с выпотрошенными внутренностями. Были настолько разложившиеся, что их с трудом можно было опознать. Были розовые, умершие совсем недавно, были серые, мертвые несколько недель, но еще не начавшие разлагаться. Все они дружно раскрывали рты. Мыча и булькая. Хлестала кровь. Лилась речная вода. Шмякалась рвота.

Затем невнятное мычание оформилось в членораздельное слово…

– Пппаааааппппааааа!

Что-то ударилось Нейту в спину. Он развернулся, вскидывая колун…

Карл. Глазами, похожими на блюдца, он смотрел на всех этих Оливеров.

– Господи Иисусе… – пробормотал Карл, перекрывая шепот града. – Нужно уходить, Нейт. – Махнул здоровенным пистолетом. – Пошли!

Он потянул Нейта за руку, и тот побежал следом за стариком – закрыв глаза, когда они рассекали толпу трупов его сына, понимая, что не сможет посмотреть на них снова. Когда Нейт наконец открыл глаза, Оливеры уже исчезли или остались позади, и он знал, что оглядываться нельзя.

Они с Карлом торопились к показавшемуся впереди выходу из парка.

– Почти добежали! – крикнул Карл, перекрывая какофонию падающего града.

Небо снова озарила молния. И на этот раз она кувалдой ударила в землю прямо перед Нейтом – опрокидывая на спину, – а впереди он увидел Карла, точнее, его силуэт, заточенный в столбе ревущего электричества. Нейт увидел, как кожа, кости Карла, все его ткани чернеют и отваливаются струпьями, будто горящий пергамент.

Наконец молния исчезла.

И вместе с ней – Карл Грейвз.

70. Вырезая птиц

«Какой роскошный стол!»

Мэдди обвела взглядом разложенные перед ними яства – разумеется, в кавычках.

Консервированный клюквенный соус: классика.

Консервированный сладкий картофель: Мэдди предпочитала готовить свой, но ничего, и этот сойдет.

Булки для гамбургеров: паршивая замена пече́нью, но Мэдди сделала все возможное, поджарив их на плите; булки покрылись горелой коркой, угольно-черной, как сердце дьявола.

Ветчина из индейки под консервированной подливкой: pièce de résistance[117].

Оливер тыкал в ветчину вилкой и угрюмо подносил ко рту, морщась перед каждым новым куском скудной трапезы. Мэдди раздраженно подумала: «Знаешь, в нашей стране многим детям приходится довольствоваться меньшим, и ты мог бы выразить мне признательность за то, что я постаралась как могла устроить хоть какой-то День благодарения посреди урагана дерьма». Однако вовремя прикусила язык, понимая, что это было бы несправедливо. Дело не в том, что Оливеру не нравится еда (хотя как она вообще может нравиться). Дело в том, что отец пропал. Именно это перевернуло их жизнь с ног на голову. Они в бегах, одни в этой глуши на краю света. Оливера едва не убили, причем не какой-то случайный громила, а, по-видимому, он сам. К тому же он по-прежнему принимал антибиотики, чтобы избежать заражения из-за травмированной руки, – отчего у него в желудке творилось черт знает что.

Мальчишку выжали, как прополосканное белье.

«Как и тебя», – мысленно добавила Мэдди.

И тут Оливер спросил:

– И когда все это закончится?

Вопрос ударил Мэдди многотонным грузовиком.

– Что?

– Когда все это завершится? Джейк по-прежнему где-то здесь. Его не найдут. У него есть магия. Он уйдет от преследователей или перехитрит их, а может, убьет. И тогда придет сюда за нами. – Оливер смотрел даже не в глаза матери, а сквозь них, пронзая взглядом. – Какова будет развязка? Какой у нас план, мама? У тебя ведь всегда есть план.

Мэдди показалось, что она падает, будто кто-то потянул рычаг и открыл люк под ее стулом. Ее прошиб озноб. Потом стало жарко. Она с трудом перевела дыхание, подумав: «Это менопауза? Инфаркт? Аневризма?» Но, разумеется, Мэдди понимала, что это просто паника. Чистая паника, вонзившая в нее свои окровавленные клыки.

«Я составляю списки, ставлю перед собой цели, строю планы, я всегда знаю, что делать». Однако сейчас у нее ничего не было. Ни ответов. Ни направления, в котором двигаться. Они с сыном просто удалились из мира, провалились в какое-то промежуточное место, в чистилище, в охотничий домик на краю света.

Это конец?

Будет ли вообще конец?

– Что с тобой? – спросил Оливер, глядя куда-то в грудь. В сердце. «Что он там видит?»

– Все в порядке, – солгала Мэдди. Но затем правда протиснулась из глотки. – Нет! Господи, нет, твою мать! – Судорожно всхлипнув, она плакала десять секунд – десять бесконечно долгих секунд. Затем, вытерев глаза, кашлянула и сказала: – Этот ужин никуда не годится. Просто полное дерьмо. С меня хватит!

– Ой… я не хотел…

– Идем! – резко вскочив на ноги, сказала Мэдди. – Давай займемся делом!

– Что? – ошеломленно пробормотал Оливер. – Каким?

– Понимаешь, парень, когда наступает момент… когда голова забита… – Она лихорадочно махнула рукой, выводя пальцем орбиту вокруг черепа: – … чушью, лучший способ вырвать