Читать книгу - "Шенгенская история - Андрей Курков"

Пока они разувались-раздевались, Рената успела еще раз в ванную зайти и в зеркало посмотреть. Была она в этот вечер опять в красном свитере. Волосы, опускаясь на плечи, сливались с ним своим цветом. И джинсы с красным свитером смотрелись неплохо.

– Ну прям кинозвезда! – пошутила над своим отражением Рената.

– Привет! – крикнул, войдя из коридора в комнату с клеткой-корзинкой в руке, Витас. За ним следом, с любопытством разглядывая все, что попадалось взгляду, зашла Виола. Одета она была сегодня как-то по-простому: белая кофточка и черная юбка до колен, на ногах теплые черные колготки.

– Закрой глаза! – попросил он Ренату.

Она, хоть и не была в игривом настроении, но глаза закрыла. Витас тем временем вытянул из клетки-корзинки свежепокрашенного в тот же красный цвет кота. Но в руках не удержал. Кот спрыгнул на пол.

– Все, открывай! – скомандовал он.

В глазах Ренаты при виде красного кота засветилось недоумение. Кот сидел на полу и, казалось, возмущенно смотрел на собственный красный хвост.

Рената подняла взгляд на Виолу, выглядевшую усталой.

– Ну и зачем? – выдохнула она и перевела взгляд на Витаса.

– Ну ты же зачем-то покрасилась? – как-то чересчур самоуверенно ответил он.

– Я покрасилась, чтобы ты заметил! – смело неожиданно даже для самой себя заявила Рената. – А зачем надо было красить Гугласа и это несчастное животное? Они об этом просили?

– Я тебе за ужином все расскажу! – пообещал Витас и посмотрел на Виолу, словно ожидал от нее поддержки. – Но сначала Виола нас сфотографирует!

– Нас с тобой? – спросила Рената.

– Нас с тобой, Гугласом и котом! Я сейчас Гугласа принесу!

Фотосессия, которая доставила Ренате больше беспокойства, чем любопытства, длилась почти полчаса. Фотографировались на диване в обнимку с красной кошкой на коленях у Ренаты и красной овчаркой у ее ног. Потом вышли на двор и там в свете фар «смарта» Виолы фотографировались на фоне темной деревянной торцевой стены амбара.

– Ну и зачем все это? – опять поинтересовалась Рената.

– Потерпи минутку! Как только нальем по рюмке, все узнаешь! Узнаешь, поймешь и одобришь! – пообещал Витас.

Виола ела спагетти без аппетита – это было написано на ее лице. Рената тоже жевала их без особой радости, но внутри у нее что-то радовалось этому грустному факту – факту нехватки в холодильнике кетчупа для нормального соуса.

Один Витас не унывал. Открыл привезенные из Аникщяя «Три девятки» и следил, чтобы и Виола, и Рената время от времени делали хотя бы по глотку из маленьких граненых рюмок.

Видно, бальзам и убрал, в конце концов, недовольство с лица Виолы и злорадство из мыслей Ренаты.

И тогда Рената вспомнила опять о своих вопросах, на которые Витас обещал ответить за ужином.

– В общем, так, – заговорил он наконец. – Я, кажется, придумал неплохой бизнес. Благодаря тебе. Он даже тут, в вашей глуши, должен заработать! Будем красить домашних питомцев! Виола мне все показала, научила. Видишь, как хорошо мы вдвоем кота покрасили! – он опустил взгляд на пол.

– А как его зовут? – Рената вслед за Витасом посмотрела на кота.

– Меркель!

– Ты что? – вырвалось у Ренаты. – Это же мальчик!

– Ну это они его так в приюте назвали. Получили в Германии на приют неплохой грант, вот и решили немцев отблагодарить! Можем и переименовать! Да, Меркель – это фамилия, а не имя, так можно и кота, и кошку называть! Кстати, его отдельно тоже надо сфотографировать! – Витас обернулся к Виоле. Парикмахерша кивнула.

– Он так не хотел краситься! Сразу видно, что мужик! – добавил Витас после паузы, снова бросив взгляд на кота, вяло лежавшего на полу. – До конца отстаивал свой естественный цвет шерсти! Руки мне поцарапал, сволочь! Но ничего, ради общего дела должен потерпеть!

Когда допили «Три девятки», Витас нашел бутылку аникщяйского ягодного вина. Рената пила нехотя, уже хотелось спать. Виола тоже зевала, только Витас выглядел бодрее, лишь покрасневшее лицо выдавало его реальное состояние.

– Я домой не поеду! – заявила Виола, допив рюмку вина.

– Конечно! Куда тебе за руль! Тут места хватит – у нас полдома пустует! – сказал Витас, даже не глянув на Ренату – хозяйку дома.

– Да, да, – Рената закивала, поймав на себе напряженный немного взволнованный взгляд парикмахерши. – Я сейчас постелю! Посидите минутку!

Отомкнула ключом замок зеленой двери, взялась двумя руками за ручку, потянула на себя что было сил. Дверь, жалобно скрипнув, отворилась.

Маленький круглый столик с Рупинтоелисом по центру – свидетелем последнего с дедом Йонасом Рождества – мягко отразил свет загоревшейся на потолке люстры. Рената прошла в спальню. Остановилась перед застеленной кроватью дедушки. Она ее перестелила после смерти Йонаса, поменяла наволочки двух подушек, простынь, пододеяльник. Словно предчувствовала, что все равно на нее, на эту старинную деревянную кровать, прослужившую ее деду десятки лет, кто-то да ляжет. Конечно, она и подумать не могла, что на ней станет ночевать Виола! Но она две недели назад и представить себе не могла, что Виола окажется в ее доме, не то что будет с ними ужинать и пить бальзам и вино!

– Ладно! – сказала себе Рената, прогоняя раздражающие мысли, возникшие из-за присутствия этой молодой женщины, в чем-то смелой, в чем-то вульгарной и простой.

Оставила свет включенным. Сходила за гостьей. Привела ее, показала выключатели, чтобы могла она самостоятельно обустроиться в комнате, раздеться и погасить свет. Витас на мгновение заглянул на дедову половину. Крикнул непривычным, развязным, пьяно-веселым голосом: «Спокойной ночи!»

Виола, казалось, обрадовалась, что будет спать на отдельной половине дома, не рядом с ними, с хозяевами.

– Ну что она? – спросил Витас уже в спальне. Он лежал под одеялом, когда Рената вернулась.

– Уже ложится, – ответила Рената и погасила свет. Не хотела раздеваться перед Витасом. Она всегда так делала, считая, что раздеваться надо для себя, а не для кого-то.

Витас через несколько минут засопел, заснул.

«А куда ее, выпившую, было девать? – успела подумать Рената перед тем, как сомкнуть глаза. – Утром уедет, и мы снова останемся вдвоем!»

В три часа ночи сон Ренаты и Витаса был разбит, как елочная игрушка из тонкого стекла. Приглушенный стенами и дверьми, но все-таки громкий и звонкий крик заставил их открыть глаза. Витас подскочил в кровати, приподнялся на локтях.

– Что там? – спросил напряженно.

Бессвязный крик, похожий на громкое рыдание, приближался. Хлопнула дверь из коридора на половину Ренаты.

В их спальню вбежала Виола. В ночном свете из незанавешенного окна проявилась ее обнаженная фигура, красивая, правильная, как ваза для одной-единственной розы.