Читать книгу - "Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой - К. Рехаге"

Уйгуры – честный народ, а вот с товарами из погруженного в хаос центра Китая нужно быть осторожным. Я понял, на что он намекает. Уже несколько недель на всю страну гремит скандал: несколько младенцев погибли, отравившись химической молочной смесью одной из фирм Шицзячжуана.

Я звоню Джули. Она путешествует вместе со своими родителями по Европе, и иногда ее трудно застать. Идут гудки, в телефоне что-то пиликает, потом прорезается ее голос, и он звучит устало.

– Ты уже танцевал? – спрашивает она.

Я рассказываю ей, что это предстоит мне только завтра. До четырех тысяч мне не хватает еще четырех километров.

– О, – только и говорит она. Мы беседуем не очень долго.

На следующий день я прохожу свои четыре километра, ставлю кабутце на обочину и жду. Мимо меня проезжают грузовики, фургоны и несколько легковушек. Я сижу так некоторое время, но так как день не сулит мне партнера, я танцую один. Я прыгаю, кручусь, машу руками и ногами, пальцами показываю на машины, которые проезжают мимо меня и сигналят.

Я радуюсь, когда заканчиваю. Этот танец не был танцем радости. Я просто следовал своим правилам: танцевать после каждой тысячи километров.

Потом я дальше тяну свою кабутце по земле уйгуров. Я иду по пустыням и по поросшим зеленью оазисам. В обед я сплю в тени сухих деревьев, по вечерам я в одиночестве устанавливаю палатку. Я вижу на много километров вперед. В темноте стоит такая тишина, что я хорошо слышу звуки, которые сам издаю во время ужина.

Я вижу звезды на небе, а в луче фонарика толстая муха цеппелином парит по просторам палатки. По этой стороне Хами все не так, как было раньше, я чувствую себя в незнакомой стране. В деревнях мне попадаются китайцы, принимающие меня за уйгура, и уйгуры, с которыми я не могу говорить, потому что они не понимают китайский, а я не понимаю уйгурский.

Один из них появляется не вовремя. Стоит вторая половина дня, я тащу кабутце вверх по длинному склону и схожу с ума от бешенства, потому что она снова сломалась. Ее колеса восьмерят и скрипят, она едва двигается с места, в этот раз полетели подшипники. Во мне закипает гнев. Я реву от злобы до тех пор, пока у меня не начинает раскалываться голова, и Гоби не покрывается рябью в моих глазах.

Около меня останавливается грузовой мотоцикл. Водитель одет в спортивные штаны и армейскую куртку, его волосы коротко подстрижены, и весь его вид напоминает футбольного хулигана. Ухмыляясь, он кричит мне что-то по-уйгурски.

Я иду дальше.

Его мотоцикл дымит и тарахтит около меня, он кричит. Я поворачиваюсь к нему и пытаюсь скорчить особенно противную рожу, чтобы он наконец отстал, но он беспечно ухмыляется и продолжает говорить что-то, забрасывая меня непонятными словами на своем языке.

Я злюсь. На кабутце, на него, на все сразу.

Он проезжает мимо меня на несколько дюжин шагов вперед, оставляет мотоцикл и идет пешком мне навстречу. В руке он держит блокнот и карандаш. Он машет мне ими. Секунду я размышляю, не удовлетворить ли его просьбу, написав в блокноте какую-нибудь гадость. Например: «Хватит действовать мне на нервы, ты, старый болван». Но вместо этого я останавливаюсь, выпрямляюсь, смотрю на него уничтожающим взглядом и издаю звук. Получается урчание или рычание.

Он замолкает, с выражением изумления на лице делает шаг назад и опускает руку с блокнотом. Победа!

Я иду дальше, кабутце восьмерит, по телу разливается адреналин.

Через полчаса я сижу на обочине, мои руки испачканы машинным маслом. Содержимое кабутце разложено на земле, я должен был ее разобрать, чтобы попробовать починить. Один из подшипников развалился, я вожусь с инструментами, стараясь при этом быть по возможности незаметным, потому что я нахожусь в деревне и не хочу, чтобы меня окружали зеваки. Через полминуты рядом со мной появляются двое мужчин и комментируют мои действия на китайском. Я слышу знакомый звук: тарахтение грузового мотоцикла. Я поднимаю глаза и опять вижу перед собой уйгура с блокнотом и карандашом в руке.

– Это немец, – сообщают ему двое зевак, – он чинит свою ручную тележку.

Уйгур отвечает на ломаном китайском:

– Я знаю. Мы уже успели с ним побеседовать.

Я опускаю руки и смотрю ему в лицо. Он улыбается. Во взгляде нет ни следа иронии. Я вытираю пот со лба.

– Тебе нужна помощь? – спрашивает он.

Я говорю:

– Нет, спасибо, – и улыбаюсь ему в ответ, – достанешь свой блокнот еще раз? Я в прошлый раз забыл написать посвящение для тебя.

Мне вдруг пришло в голову, что я могу туда написать.